Российская кооперация на рубеже веков: переломное десятилетие (1895—1904 гг.)
Однако вскоре в кооперативном движении наступает спад: заметно сокращаются число кооперативов и численность их участников, слабеет материально-финансовая база, обнаруживается несостоятельность значительной части учреждений, форсированно, зачастую искусственно насаждавшихся инициаторами. Причины спада были весьма существенны — и субъективные (неподготовленность населения к хозяйственной самодеятельности, его низкий материальный и культурный уровень, отсутствие должного числа подготовленных руководителей и т.п.), и объективные (неприспособленность огромной массы мелких производителей к переходу на свободные товарно-денежные, рыночные отношения; правовая несостоятельность и сословная обособленность крестьян; острая нехватка свободных средств; мировой аграрный кризис, приведший к падению почти на треть цен на сельскохозяйственную продукцию и т.д.).
Кризис, переживавшийся кооперацией, едва не привел к полной дискредитации кооперативной идеи. Неудачи, преследовавшие ссудо-сберегательные товарищества, потребительские общества и различного типа товарищества и артели, отвратили на время от кооперации не только помещиков, земских деятелей, властные структуры, укрепившиеся во мнении о ней как мере бесполезной и даже вредной, но и значительную часть народнической и либеральной интеллигенции, т.е. тех сил, на поддержку которых так рассчитывали инициаторы российского кооперативного движения. Деятельность учрежденного при Московском обществе сельского хозяйства (МОСХ) Комитета о сельских ссудо-сберегательных и промышленных товариществах, выполнявшего роль координатора кооперативного движения, постепенно заглохла. Огонек, зажженный кооператорами-энтузиастами, поддерживался фактически лишь его Петербургским отделением, возглавлявшимся с 1889 г. по 1908 г. либеральным помещиком бароном П.Л. Корфом, бывшим одновременно президентом Вольного экономического общества (1885—1894), а в 1906 г. ставшим одним из основателей «Союза 17 октября».
Складывание предпосылок для нового подъема: формирование законодательной базы
Ситуация, сложившаяся в стране в начале 90-х гг., заставила правительство и общественность вновь обратить внимание на кооперацию. Катастрофические последствия неурожая и голода 1891/1892 гг., постоянный рост задолженности крестьян по уплате выкупных платежей, налогов и отправлению повинностей, некоторый, часто вынужденный, рост товарности крестьянских хозяйств и возросшая в связи с этим потребность деревни в денежных средствах и, главное, постоянно растущие расходы государственного бюджета на интенсивную индустриализацию и железнодорожное строительство — все это вынудило правительство взглянуть на кооперацию не только как на форму организации помощи голодающим, но и, прежде всего, как на средство модернизации сельского хозяйства и всей торговой системы.
В связи с этим потребовался пересмотр всей законодательной и нормативной базы, определявшей статус и направление деятельности кооперативов. К этому времени на Западе (в Англии, Франции, Германии, Италии, Швейцарии, Бельгии и др.) уже было принято общекооперативное законодательство, провозглашавшее общие принципиальные положения кооперативного строительства. В России же по-прежнему имели место ведомственная раздробленность и разобщенность кооперативной нормативной базы, возникновение и деятельность кооперативов регламентировались уставами, утверждавшимися Комитетом министров.
Внимание правительства вновь привлекли проблемы, связанные прежде всего с организацией кредита для мелких производителей. В частности, комиссия, занимавшаяся в январе 1893 г. пересмотром устава Государственного банка, отмечала, что организация мелкого кредита необходима как для правильного сбыта крестьянской и помещичьей продукции, т.к. крестьяне, продавая по нужде весь собранный хлеб осенью, сильно понижают цены, нанося ущерб всем сельским производителям, так и для развития промышленности, потому как только рост благосостояния населения может повысить его покупательную способность и создать внутренний рынок сбыта. Правительство было обеспокоено и тем, что в результате отсутствия правильно организованного кредита крестьяне вынуждены переплачивать ростовщикам огромные суммы, что не могло не сказываться на уплате ими налогов и податей.
Приглашенные на заседания комиссии представители Петербургского отделения Комитета о сельских ссудо-сберегательных и промышленных товариществах — его председатель барон П.Л. Корф, П.Н. Исаков, недавний чиновник Второго (по крестьянским делам) департамента Сената, и секретарь отделения П.А. Соколовский, сменивший в 1890 г. на этом посту В.Н. Хитрово, — предлагали, во-первых, усилить помощь Государственного банка кредитным кооперативам; во-вторых, придать кредиту предметный, целевой характер, стремясь сделать его производительным, удлинить сроки краткосрочных ссуд с 9 до 12 месяцев и разрешить долгосрочные ссуды (от 3 до 5 лет) и, в-третьих, сделать кредит не только личным, но и залоговым, используя в качестве обеспечения ссуд прежде всего произведенную сельскохозяйственную продукцию и изделия кустарно-ремесленного производства. Стремясь устранить подозрительность и недоверие к деятельности ссудо-сберегательных товариществ, представители Комитета готовы были пожертвовать самостоятельностью кооперативов, поставив их под надзор местных отделений Государственного банка и учредив с этой целью институт специальных ревизоров. Но при этом они предлагали вывести кооперативы из-под влияния местных учетных комитетов Государственного банка, состоявших из представителей местной администрации и помещиков, и особенно настаивали на ограничении полномочий земских начальников, большинство которых обнаружило полную некомпетентность в делах кредита и было враждебно настроено в отношении кооперативов1.
Министерство финансов в целом согласилось с идеей необходимости поддержки кредитной кооперации. Среди чинов министерства, принимавших участие в работе комиссии, было немало лиц, близко знакомых с кооперативной практикой и даже принимавших то или иное участие в деятельности ссудо-сберегательных товариществ. Товарищ министра И.С. Иващенко, обследовавший ряд кредитных кооперативов, отметил, что многие из них, особенно на юге (например, в Мелитопольском и Бердянском уездах Таврической губернии), функционируют вполне нормально, а некоторые даже могут выдержать сравнение с заграничными кооперативами. Серьезным препятствием в их деятельности являлась, по его мнению, позиция Министерства внутренних дел (МВД), всеми мерами ограничивающего имущественную ответственность должников по ссудам. «С учреждением земских начальников, — отмечал он, — дело со взысканием просроченных ссуд стало еще хуже. Считая себя попечителями крестьян, земские начальники прямо отказывают в разрешении продажи имущества неисправных должников, т.к. это может подорвать существование крестьян». Но это обстоятельство, считал Иващенко, подрывает и основу деятельности ссудо-сберегательных товариществ2. В связи с этим мнения членов комиссии по вопросу о типе учреждений мелкого кредита существенно разошлись. По мнению ряда ее участников, при существующем имущественно-правовом статусе крестьян залоговое обеспечение кредита представляется весьма проблематичным и потому предпочтительным является сословно-общественный характер заведения. Управляющий Государственным Дворянским банком граф А.А. Голенищев-Кутузов заявил: «...в силу особенностей положения российского крестьянства кредит не может быть личным. Наш крестьянин, прежде всего, член мира. Следовательно, крестьянский кредит должен быть приурочен к существующей сельской единице, т.е. к сельскому обществу или к волости. Тогда платежная сила крестьянства выразилась бы полнее как в направлении погашения ссуд, так и в большей его кредитоспособности. К тому же крестьяне, при существующей круговой поруке, не позволят обратить ссуду на непроизводительное назначение, будет обеспечен контроль»3. Другие члены комиссии поддержали мнение А.А. Беретти, заведующего IX отдела инспекции Государственного банка, о необходимости создания нового типа кредитного кооператива — в виде долгосрочных ссуд для составления основных капиталов и краткосрочных кредитов для обеспечения на первое время оборотных капиталов из Государственного банка, а также общественных и частных вкладов, займов и пожертвований. Отсутствие паевых взносов, по мнению авторов этого предложения, должно было расширить круг членов кооперативов за счет «малодостаточных лиц», а специально создаваемый при Государственном банке институт инспекторов мелкого кредита должен был обеспечить надзор за правильной постановкой дел в кредитных товариществах и контроль за их деятельностью4.
В своем представлении в Государственный совет от 10 декабря 1894 г. Министерство финансов так определяло главную причину резко возросшей потребности деревни в кредите: «Пока у нас в сельском быту господствовала натуральная система хозяйства, причем каждый крестьянский двор удовлетворял большую часть своих потребностей собственным трудом членов семьи, недостаток в кредите менее давал себя чувствовать. Но для большей части страны эта эпоха прошла. С каждым годом разделение труда проникает глубже в народные слои, расширяет обмен товаров и услуг, теперь семья, деревня перестали быть обособленными хозяйственными единицами... Возникает необходимость в кредите, которая становится настоятельнее по мере того, как развивается экономическая жизнь страны». Обосновывая государственное значение организации системы мелкого кредита, авторы этого документа указывали, что большая часть земель в стране обрабатывается крестьянами и что более 4Д всего производимого хлеба находится в их руках. Спешная реализация урожая мелкими производителями, вынужденными из-за безденежья выбрасывать осенью на рынок свою продукцию, давит на цены, снижает их, что имеет крайне негативные последствия и для частных землевладельцев, и для всего народного хозяйства5. Между тем, отмечалось в представлении, подавляющая часть населения не может пользоваться организованным кредитом ни в Государственном банке, которому не под силу охватить огромную массу мелких производителей, ни в существующих заведениях мелкого кредита по причине их слабости и малочисленности. В деревне, несмотря на предпринимаемые меры, процветает ростовщичество. Действенная борьба с ним невозможна, т.к. крестьяне, «боясь лишиться единственного источника средств и в силу своей зависимости от кредиторов, являются их ревностными укрывателями». Из всего этого делался вывод, что «устройство мелкого кредита не есть филантропическая услуга населению, а государственная потребность»6.
Такое внимание к обоснованию этого заключения потребовалось потому, что сама идея организации широкой сети учреждений мелкого кредита, особенно кооперативного, была среди высшей бюрократии и помещичьих кругов далеко не бесспорной. Более того, по-прежнему было немало сторонников мнения, что крестьянству кредит вообще не нужен и что он может быть даже вреден и с точки зрения хозяйственной, и еще более — с точки зрения нравственной, т.к. погоня за дешевым кредитом развращает сельское население. И даже несмотря на отметки самого императора Николая II на многочисленных бумагах и представлениях, что «пора, наконец, дать народу кредитоваться», сама эта идея вызывала серьезное сопротивление консервативных кругов. И только решительное вмешательство набиравшего силу нового министра финансов С.Ю. Витте сдвинуло дело с мертвой точки7. Но при этом финансовому ведомству пришлось предложить компромиссное решение. Отражая итоги межведомственного обсуждения этого вопроса и выявившиеся разногласия по поводу организационных форм кредитных учреждений, представление предлагало положить в основу различные типы «союзов заемщиков» — «добровольные или приуроченные к хозяйственным и административным общественным единицам», т.е. и кооперативные, и сословно-общественные заведения.
Итогом достаточно длительного и напряженного обсуждения этого вопроса стало высочайше утвержденное 1 июня 1895 г. «Положение об учреждениях мелкого кредита», положившее основание системе организаций этого типа8. Компромиссный характер закона достаточно четко отразился в первых же его статьях, в которых фиксировались цель учреждений мелкого кредита и их состав. Согласно ст. 2 «Положения», целью их было предоставление «малодостаточным лицам», а также сельским обществам, товариществам и артелям и тому подобным союзам возможности «а) получать на необременительных условиях ссуду для удовлетворения хозяйственных потребностей; б) помещать сбережения для приращения процентов». В законе нашли отражение традиционная патриархально-попечительная направленность курса правительственной политики на оказание помощи прежде всего маломощным слоям мелких производителей, особенно деревни, рассчитанная на поднятие среднего уровня их благосостояния путем повышения их платежеспособности, а также тяготение к сохранению сословно-крестьянских заведений мелкого кредита. Тезис о целевом назначении ссуд был сформулирован в самом общем виде. Министерство финансов, настаивавшее, наряду с кооператорами, на необходимости указания производительного назначения кредита, само не смогло четко сформулировать свои требования. В частности, С.Ю. Витте, принимавший самое активное участие в обсуждении законопроекта, склонен был относить к производительным кредитам и ссуды на покупку предметов домашнего обихода, продовольствия и даже на лечение, полагая, что все эти расходы в конечном счете позволят заемщику поддерживать свое хозяйство9.
«Положением» предусматривались три вида кредитных учреждений: наряду с существовавшими паевыми ссудо-сберегательными товариществами, а также сословно-общественными сельскими банками, кассами, мирскими капиталами и т.п., действовавшими на общинные средства, учреждались беспаевые кредитные товарищества. Последние отличались от ссудо-сберегательных товариществ, прежде всего, отсутствием паевых взносов: основной капитал их образовывался в основном из ссуд Государственного банка, а также кредитов земств и частных пожертвований. Именно таким путем предполагалось охватить кредитными кооперативами массу маломощных хозяйств. Во всем остальном различия между ссудосберегательными и кредитными товариществами были несущественны. И те, и другие формально считались всесословными учреждениями и управлялись выборными правлениями и советами. Общее управление ими сосредоточивалось в Министерстве финансов, тогда как сословно-общественные заведения вверялись МВД и военному ведомству (казачьи станичные заведения). Но если паевые товарищества по-прежнему пользовались определенной автономией в делах самоуправления, то кредитные товарищества фактически передавались в ведение Государственного банка, его IX отдела инспекции, который должен был осуществлять контроль над ними через своих инспекторов мелкого кредита. Благодаря отсутствию паевых взносов, основному капиталу, составленному чаще всего из долгосрочных государственных кредитов, подчинению контролю инспекторов мелкого кредита, кредитные товарищества сочетали в себе черты казенных мелкокредитных учреждений и кооперативов райффайзеновского типа (добровольность основания товариществ и членства в них, всесословность, круговая ответственность по обязательствам товариществ). Это даже давало основание некоторым теоретикам кооперации, например С.Н. Прокоповичу и М.И. Туган-Барановскому, считать их полу-правительственными кредитными учреждениями, а С.В. Бородаевскому — рассматривать их как особый, «русский тип» кредитной кооперации10.
Ссудо-сберегательные товарищества тоже могли пользоваться кредитами Государственного банка, но лишь для пополнения оборотных капиталов и только после предоставления первого годового отчета. Закон учитывал их особое положение, но все же регулировал размер паевого взноса — от минимального в 10 руб. до предельного, повысив его до 100 руб. Всем учреждениям мелкого кредита разрешалось пополнять свои капиталы за счет займов и вкладов, что расширяло их возможности по мобилизации свободных средств.
В целом принятым законом ссудная операция учреждений мелкого кредита ставилась на более широкие и прочные основания в отношении как сроков, так и обеспечения кредитов. Теперь наряду с краткосрочными ссудами, срок погашения которых был увеличен до 12 мес., разрешались и долгосрочные кредиты — до 5 лет. В качестве обеспечения ссуд, помимо личного доверия и поручительства, вводился залог движимого и отчасти недвижимого имущества, находящегося в полной личной собственности заемщика (благоприобретенные вненадельные земли, инвентарь, произведенная в хозяйстве продукция — сельскохозяйственная или кустарно-ремесленная). Предельный размер личных ссуд устанавливался в 300 руб., под залог — до 500 руб. Отдавая решение вопроса об установлении размеров процента по ссудам, вкладам и займам на усмотрение правлений кредитных учреждений, «Положение» ограничивало рост их 12% годовых. Специальная статья предусматривала порядок взыскания просроченных ссуд через полицию и волостные правления, но лишь с тех имуществ, на которые по закону могло быть обращено взыскание.
И, наконец, учреждениям мелкого кредита, получавшим статус юридических лиц и, соответственно, право приобретения имуществ, возбуждения судебных исков, вступления в договоры и обязательства, разрешалось ведение посреднических операций по закупке товаров, необходимых их членам (но только по их поручениям и на их средства), а также по продаже произведений их труда, что должно было помочь мелким производителям избежать разорительного посредничества торговцев и ростовщиков. В какой-то мере эти отступления от чисто кредитных операций делало кредитные кооперативы универсальными, сближая их с потребительными обществами и производительными артелями и товариществами, что, собственно, отражало уже наметившуюся в жизни тенденцию.
На основе этих положений закона в 1896—1897 гг. были разработаны и утверждены новые образцовые, типовые и частные уставы, в которых более полно нашли отражение региональные и иные особенности функционирования учреждений мелкого кредита. Однако практическая реализация новых возможностей, открывавшихся с их принятием, по-прежнему встречала множество преград юридического, административного и экономического порядка — сохранявшиеся имущественно-правовые ограничения крестьян-общинников, несогласованность политики и действий ведомств в отношении кооперативов, острую нехватку средств у населения и неподготовленность его к кооперативной практике и т.п. Разрешительный характер открытия действий кооперативов имел своим следствием длительные проволочки с утверждением уставов. Передача этих функций губернаторам, несколько упростив процедуру, фактически поставила кооперативы в еще большую зависимость от «усмотрения» местной администрации.
Вплоть до начала XX в. застойные явления в кредитной кооперации так и не были преодолены. Основную массу кредитных кооперативов по-прежнему составляли ссудо-сберегательные товарищества. Но из 1589 разрешенных заведений к 1900 г. 697 оказались по тем или иным причинам ликвидированными, 207 так и не открыли своих действий, часть преобразовались в общества взаимного кредита, утратив кооперативный характер, и т.д. Формально функционировали около половины всех товариществ, из которых годовые отчеты представили всего 699. Но и из них, согласно проведенному обследованию, лишь 29% действовали более или менее нормально, 33% находились в затруднительном положении и 38% были близки к ликвидации11. К этому же времени было учреждено всего 25 кредитных товариществ с общим числом членов около 4 тыс. В 1901 г. представители Комитета о сельских ссудо-сберегательных и промышленных товариществах участвовали в очередном Международном кооперативном конгрессе в Брюсселе, но на этот раз они не могли похвалиться достигнутыми успехами.
Тем не менее поворот в правительственной политике в отношении к кооперативам имел своим следствием как активизацию деятельности соответствующих ведомств, так и возрождение интереса общественности к кооперативной проблематике. Прошел ряд совещаний и съездов кооперативных деятелей, кооперативная тематика обсуждалась многими земскими собраниями, и, наконец, проблема внедрения учреждений мелкого кредита широко обсуждалась Особым совещанием о нуждах сельскохозяйственной промышленности (январь 1902 — март 1905 гг.) и его местными комитетами12. Участники совещаний констатировали недостаточную численность и слабость учреждений мелкого кредита, продолжающееся засилье ростовщичества в деревне: остро нуждавшиеся в средствах крестьяне платили ростовщикам и торговцам по 30—50 и даже по 80% роста. В справке, представленной Министерством финансов в Государственный совет в декабре 1903 г., отмечалось, что с момента издания «Положения» от 1 июня 1895 г. и особенно за последние годы наблюдается некоторое оживление в деле развития мелкого кредита, коснувшееся в основном кооперативных учреждений: к 1 октября 1903 г. было зарегистрировано 936 ссудосберегательных и 340 кредитных товариществ. Несколько возросли численность их членов, собственные и заемные средства, общая сумма выданных ими ссуд. Однако в целом уровень развития мелкого кредита признавался неудовлетворительным. Министерство отмечало, что при общей численности населения губерний, в которых функционировали давшие сведения заведения, в ПО млн человек на одно учреждение приходилось 51,4 тыс. жителей, в то время как в Германии — 4,8 тыс., Австро-Венгрии — 8,8, Италии — 27,5 тыс., и что на каждого жителя империи приходилось по 50 коп. из тех средств, которыми располагали эти заведения, в то время как в Германии и Австро-Венгрии — около 8 руб., в Италии — 6 руб.13
Общие причины слабости кредитной кооперации были те же, что и ранее, их решено было если не удалить окончательно, то смягчить законодательно-административными мерами. После длительного и острого противоборства консервативных и либеральных сил в межведомственной подготовительной комиссии по пересмотру закона о мелком кредите было принято новое «Положение», утвержденное 7 июня 1904 г.14
Новый закон в своей основе во многом повторял старый, но в него были внесены некоторые весьма существенные дополнения и изменения. Так, целью учреждений мелкого кредита объявлялась уже не пресловутая помощь «малодостаточным лицам», а вообще «способствование» сельским хозяевам, землевладельцам, ремесленникам, промышленникам и их объединениям. Правда, помощь эта по-прежнему распространялась также и на волостные, сельские и станичные общества, а сохранявшиеся ограничения в размерах ссуд в значительной мере были вызваны стремлением опереться прежде всего на «трудовые хозяйства», не допустить форсированной концентрации средств в руках только состоятельных слоев деревни, кустарей и ремесленников. Но в целом новая формулировка ст. 1 «Положения», видимо, отражала определенный сдвиг в позиции правящих верхов, которые ориентировались уже на «крепких» хозяев.
Точнее была определена и целевая направленность деятельности учреждений мелкого кредита, которые должны были «облегчить своим членам производство хозяйственных оборотов и улучшений, а также приобретение инвентаря путем снабжения их необходимыми средствами и принятием на себя посредничества по их оборотам». В образцовых уставах, переизданных в 1905—1906 гг. в связи с введением нового «Положения», специально указывалось, что в случаях употребления ссуд не по назначению правления имели право требовать их досрочного возвращения. В качестве обеспечения ссуд по-прежнему признавалось личное доверие, поручительство и залог продуктов сельского хозяйства и кустарно-ремесленного производства, а также инвентаря. Предельный размер обычных ссуд оставался прежним — 300 руб., максимум же залогового кредита, в основном под хлеб, повышался с 500 до 1000 руб., что было существенной уступкой зажиточным кооператорам. Но вместе с тем по новым уставам ссудо-сберегатльных товариществ кредит открывался безотносительно к паевым накоплениям, что отражало подспудно проявлявшуюся традиционную тенденцию властей к нивелировке их участников.
Система учреждений мелкого кредита расширялась за счет включения в нее земских касс, а также региональных союзов кредитных кооперативов. После нескольких лет обострения взаимоотношений властей и земств, приведшего к ограничению компетенции и сфер деятельности последних, в том числе фактическому запрещению в 1898 г. иметь собственные кредитные учреждения, органам местного самоуправления теперь разрешалось учреждать на собственные средства земские кассы мелкого кредита, предназначавшиеся для кредитования как частных заемщиков, так и кооперативных и сословно-общественных кредитных заведений. Более того, земства теперь могли учреждать по своей инициативе и на свои средства кредитные кооперативы и без особого разрешения местного начальства. Новое «Положение» подводило также законодательную базу под наметившуюся практику образования союзов учреждений мелкого кредита. Еще ранее в связи с ходатайствами кооператоров и по представлению финансового ведомства Комитет министров утвердил уставы Бердянского (1901), Мелитопольского (1903) Таврической губернии и Суджанского (1904) Курской губернии союзов ссудо-сберегательных и кредитных товариществ, причем устав первого союза стал как бы образцовым. Один из пунктов «Положения» гласил, что на министра финансов, «по соглашению» с министрами внутренних дел, военным и юстиции, возлагается разработка и представление на законодательное утверждение специального «правила» о союзах организаций мелкого кредита. Однако этот пункт вплоть до конца рассматриваемого периода так и не был выполнен, и утверждение новых объединений должно было происходить в чрезвычайном порядке — специальным решением в каждом отдельном случае Комитетом министров и на основе устава Бердянского союза, утвержденного 21 апреля 1901 г. и принятого за образец. И, наконец, закон предусматривал возможность преобразования сословно-общественных заведений в кооперативные. МВД, будучи главным охранительным ведомством, продолжало упорно цепляться за устаревший тип заведений, более соответствовавший, по его разумению, организации, социальному и хозяйственному строю русской деревни. Однако, будучи вынужденным хоть каким-то образом модернизировать сословно-общественные учреждения, большая часть которых все отчетливее обнаруживала свою нежизнеспособность, оно высказалось за создание новых общественных ссудо-сберегательных касс, которые по способу составления капиталов — основных и заемных — и характеру деятельности приближались к кредитным кооперативам и могли быть преобразованы в них.
Новый шаг вперед был сделан в деле централизации надзора и контроля государства за возникновением и деятельностью учреждений мелкого кредита. Министерство финансов добивалось передачи в его ведение всех типов этих заведений, но закон оставил все сословно-общественные заведения подведомственными МВД, кооперативные же по-прежнему находились в сфере влияния финансового ведомства. Правда, теперь при Государственном банке в качестве самостоятельного департамента учреждалось специальное Управление по делам мелкого кредита, на которое возлагался высший надзор за правильностью функционирования всех типов учреждений и общее финансирование их из средств, предоставлявшихся банком. Создание управления, внешне напоминавшего учрежденную в Германии в 90-х гг. Прусскую центральную кассу кредитных кооперативов, было компромиссным шагом правительства навстречу пожеланиям тех кругов сторонников дальнейшего развития мелкого кредита, которые, как мы увидим, выступали за необходимость образования единого финансового центра для всех типов этих заведений — государственного или кооперативного. Кроме того, образовывался межведомственный Центральный комитет по делам мелкого кредита, в который входили представители всех заинтересованных ведомств — министерств финансов, внутренних дел, земледелия и государственных имуществ, юстиции и Государственного контроля.
На местах создавались губернские (областные) комитеты по делам мелкого кредита. Состав их был весьма примечателен: наряду с представителями местных властей (губернатор — в качестве председателя, вице-губернатор, один из непременных членов губернского правления) в них были широко представлены местные помещичье-дворянские круги — предводители дворянства, председатели земских управ и члены последних по выбору земских собраний. Первоначально, по свидетельству С.В. Бородаевского, во главе их предполагалось поставить управляющих конторами и отделениями Государственного банка. Но затем Министерство финансов было вынуждено уступить, и во главе этих важных местных органов оказались губернаторы, находившиеся формально в подчинении МВД15. Именно этим комитетам «Положение» предоставляло право принимать ходатайства об открытии учреждений мелкого кредита, фактически решать вопрос о целесообразности их деятельности в той или иной местности, о выдаче ссуд из казенных средств, о назначении ревизий и т.п.
И все же практически непосредственный контроль и надзор за учреждениями мелкого кредита осуществлялись управляющими конторами и отделениями Государственного банка, при которых создавалась широкая сеть инспекторов мелкого кредита. На последних и возлагалось производство ревизий, инструктажа, проверки годовых отчетов, делопроизводства и счетоводства тех заведений, которые пользовались кредитом Государственного банка. Инспекторам предоставлялись весьма обширные полномочия — вплоть до временного устранения членов правлений и советов и подачи представлений о закрытии тех или иных кредитных кооперативов. Таким образом, под флагом борьбы со злоупотреблениями и нарушениями подавляющая часть кооперативов была поставлена под мелочную опеку местной администрации, что наряду с некоторыми положительными моментами (усовершенствование делопроизводства, отчетности, финансовой дисциплины и т.п.) имело и весьма негативные последствия. В целом же в обоих изданиях закона причудливо переплетались нормы вполне современного кредитного дела и старые сословно-общинные постулаты, ограничивавшие хозяйственную правоспособность крестьян и непомерно удорожавшие кредит.
* * *
Новые социально-экономические реалии заставили правительство по-иному посмотреть и на потребительскую кооперацию. Помимо общих причин, как отмечали исследователи, здесь сыграли свою роль и быстрый рост городского населения, и появление достаточно многочисленных кадров потомственных рабочих, и возрастание потребности в товарах крестьянских хозяйств, и некоторая активизация общественности. Несомненно, свой вклад внесли неурожай и голод 1891/92 гг. Именно 1892 г. дал резкий, более чем вдвое, прирост численности потребительских обществ, причем в основном за счет сельских кооперативов. Правительство, смотревшее ранее на потребительские общества преимущественно как на учреждения благотворительного характера (неслучайно порядок их возникновения и деятельности определялся ст. 443 Устава об общественном призрении (Свод законов Российской империи. Т. XIII)), несколько изменило свое к ним отношение. Совместно с кооператорами был разработан и 13 мая 1897 г. утвержден «нормальный» устав потребительского общества16. Целью общества потребителей провозглашалось «доставление своим членам по возможно дешевой цене или по умеренным рыночным ценам различных предметов потребления и домашнего обихода и предоставление своим членам возможности из прибыли от операций общества делать сбережения». Учитывая, видимо, складывавшуюся практику ведения обществами различных операций (кредитных, складских, страховых, производственных и т.п.), устав официально допускал, «с надлежащим разрешением», учреждение при них специальных заведений, имеющих целью «различными средствами и способами улучшить материальные и нравственные условия жизни членов общества». Официально допускалась, в нарушение рочдельских принципов*, и продажа товаров в кредит, что также узаконивало сложившуюся практику. Средства обществ складывались из оборотного и запасного капиталов: первый образовывался из вступительных и паевых взносов и займов, второй — из ежегодных отчислений от прибылей, причем запасной капитал должен был быть обращен в государственные или гарантированные правительством процентные бумаги и храниться в сберегательных кассах или Государственном банке. В отличие от кредитных кооперативов, общества и все их заведения облагались налогами и платежами — гильдейскими за право торговли, гербовыми, таможенными и местными сборами.
Устав регулировал и основные стороны внутренней жизни кооперативов. Право вступления в общества предоставлялось всем лицам, внесшим вступительный взнос. За неуплату паев и за кредитную задолжность собрание пайщиков 2/3 голосов могло исключать злостных нарушителей устава. Регламентировалось и распределение дохода от операций общества: не менее 10% отчислялось в запасной капитал, не более 10% — на уплату процентов на каждый паевой рубль, остальная сумма, за вычетом вознаграждения правлению, распределялась между членами обществ пропорционально стоимости сделанных ими закупок. Определение количества паев, которыми могли владеть пайщики, отдавалось на усмотрение общих собраний, но при этом оговаривалось, что каждый член общества пользуется в собрании лишь одним голосом, независимо от числа паев, и это право не может быть передано другим лицам.
И, наконец, разрешение на открытие обществ, взявших за основу нормальный устав, так же как и надзор и контроль за их деятельностью, передавалось губернаторам. Это, с одной стороны, облегчало труд по составлению уставов, упрощало саму процедуру открытия обществ и в какой-то мере избавляло об проволочек, когда поданные заявки порой годами лежали в министерских канцеляриях, но, с другой стороны, ставило кооперативы в еще большую зависимость от местной администрации. Формально устав становился руководством к действию с момента его распубликования, но на губернии Царства Польского, например, он был распространен лишь в 1904 г.
Как и в случае с кредитной кооперацией, возникшая потребность в совместных действиях по оптовой закупке товаров и введении единообразия в операциях подвигла руководство ряда потребительских обществ, прежде всего Москвы и губернии, на создание союзного объединения. Прошение об утверждении союза было подано 25 апреля 1897 г. от имени 18 обществ, и 16 июня 1898 г. устав союза был утвержден. По его образцу пытались создать подобные объединения и некоторые другие регионы, но успешными оказались лишь усилия петербуржцев — устав Кооперативного общества оптовых операций Петербурга был утвержден 7 января 1900 г., а свои действия союз открыл 16 октября 1901 г.
* * *
Внимание правительства привлекли и постепенно возрождавшиеся различного вида сельскохозяйственные товарищества и общества. Этому во многом способствовали решения состоявшегося по инициативе МОСХ 10—20 декабря 1895 г. Всероссийского съезда сельских хозяев17. Для регулирования деятельности товариществ Министерством земледелия и государственных имуществ был разработан и 30 июня 1897 г. утвержден нормальный устав18. Согласно последнему, сельскохозяйственные товарищества имели главной целью содействие местным сельским хозяевам «в приобретении необходимых им продуктов потребления и всех вообще требующихся в сельскохозяйственной промышленности предметов, а также в выгодном сбыте произведений их хозяйств в сыром или обработанном виде, устраивая, в случае надобности, сельскохозяйственные производства для переработки сырых продуктов местных хозяев». Кроме того, товарищества могли выдавать своим членам ссуды под обеспечение товарами, принятыми на комиссию для продажи, а также получать ссуды под те же товары по поручению товаровладельцев в различного рода кредитных учреждениях и вообще исполнять всякого рода поручения своих членов. Таким образом, товарищества представляли собой достаточно универсальные по своим операциям заведения, совмещающие функции производительных, кредитных, потребительских и сбытовых кооперативов. Членами их могли быть землевладельцы, арендаторы, управляющие имениями и «вообще лица, а также общества и учреждения, занимающиеся сельским хозяйством в районе действия товарищества».
Средства товариществ составлялись из капиталов — операционных и запасных. Первые образовывались из членских паев и сумм, перечисленных из запасных капиталов по постановлению общих собраний членов; вторые — из вступительных вносов, из отчислений от прибылей и из процентов на капитал. Причем товарищеские средства должны были в обязательном порядке обращаться в государственные ценные бумаги и храниться в государственных кредитных учреждениях. Прибыль, после отчислений в запасной капитал и на вознаграждение членам правлений, могла обращаться на выдачу дивидендов, но не свыше 5% на паевой рубль, остаток же распределялся между членами товариществ пропорционально сделанным ими у товариществ закупкам. Количество паев у участников товариществ не ограничивалось. Все они могли участвовать в общих собраниях, но не на равных основаниях: 1 пай давал право на 1 голос, 5 паев — на 2 голоса, 10 паев — на 3 голоса, 20 и более поев — на 4 голоса. Это было вопиющим отступлением от кооперативных принципов — демократизма, равноправия участников — и предоставляло широкие возможности для перерождения товариществ в предпринимательские объединения. И, наконец, товарищества, как и все местные ассоциации, подчинялись надзору и контролю местных властей, открывать свои действия могли, только получив разрешение от губернатора. Но при этом обзаводиться собственными заведениями по переработке сельскохозяйственного сырья и заниматься кредитными операциями они могли только по разрешению Министерства земледелия и государственных имуществ, согласованному с министерствами финансов и внутренних дел.
Что же касается сельскохозяйственных обществ, то они возникли и действовали в России еще задолго до 1861 г. Это были преимущественно помещичьи ассоциации с весьма широким районом действия и с уклоном в научную и пропагандистскую деятельность по изучению и внедрению агрикультурных и агротехнических новаций, разработке и рассылке практических рекомендаций. В связи с обострившейся проблемой модернизации сельского хозяйства, в правящих кругах возникла идея создать наряду с этими объединениями местные сельскохозяйственные общества, приблизив их к практическим нуждам отдельных регионов. Высочайше утвержденным 13 февраля 1898 г. положением Комитета министров был одобрен и рекомендован в качестве «нормального» разработанный Министерством земледелия и государственных имуществ устав местных сельскохозяйственных обществ, который и был введен в действие 28 февраля 1898 г.19 Новый устав предусматривал учреждение обществ с ограниченным районом действий и с более практической их направленностью. Правда, цель новых ассоциаций была определена в самых общих фразах: они должны были оказывать содействие «в районах своих действий соединенными силами своих членов развитию и усовершенствованию сельского хозяйства и сельской промышленности». Для достижения этой цели общества должны были изучать положение отдельных отраслей, выявлять хозяйственные нужды и потребности, распространять научные и практические сведения по сельскому хозяйству, «заботиться о выработке наиболее правильных способов ведения хозяйства, устраивать конкурсы, выставки, опытные поля и станции, фермы, сады, питомники и т.д.», т.е. в какой-то мере фактически повторялись главные направления деятельности «больших» обществ. Но, кроме того, устав разрешал новым образованиям принимать на себя посредничество «по снабжению хозяев нужными в хозяйстве предметами и по сбыту произведений их хозяйств, открывая с этой целью справочно-комиссионное бюро, склады и т.п ». Членами таких обществ могли быть все сельские хозяева района их деятельности. Вступительный взнос был определен в 25 коп., а затем члены должны были ежегодно вносить в кассу общества 1 руб., т.е. финансовые требования для членства были вполне умеренными. Можно было внести взнос сразу в 25 руб., что давало право на пожизненное звание действительного члена общества. Существовала еще категория почетных членов, к которым относились наиболее уважаемые и авторитетные люди, которые, не платя никаких взносов, пользовались правами действительных членов. Рядовые же участники обществ, не внесшие в течение года положенный взнос, считались выбывшими, но с правом возобновления членства по внесению взноса без баллотировки в собрании. Всеми делами общества ведал выборный совет. Помимо взносов, средства общества должны были составлять субсидии Департамента земледелия Министерства земледелия и государственных имуществ, в ведении которого находились все ассоциации подобного рода, частные пожертвования, а также доходы от операций. Совет общества должен был представлять ежегодные отчеты Департаменту и местному губернатору, который и давал разрешение на открытие деятельности ассоциации.
Организационное устройство и характер деятельности и товарищества, и общества значительно отступали от общепризнанных кооперативных принципов, исповедовавшихся теоретиками кооперации (демократизм, равноправие участников, соответствующие способы составления капиталов и т.п.). Будучи близкими по ряду основных направлений своей деятельности, они иногда меняли свои уставные названия. Так, сельскохозяйственные товарищества, стремясь избежать волокиты с разрешением на открытие действий, по поводу чего они должны были обращаться в Министерство земледелия и государственных имуществ, принимали форму сельскохозяйственных обществ, учреждение которых больше зависело от местной администрации.
Наконец, 1 июня 1902 г. было утверждено «Положение об артелях трудовых»20. До этого все нормативные акты об артелях были разбросаны по всему Своду законов Российской империи, и отдельные их статьи часто совершенно не согласовывались между собой, не охватывая всех видов и форм ассоциаций подобного рода. Как уже отмечалось, многие из них вообще действовали на договорной основе или на основе обычного права, внутренняя жизнь их никак не регулировалась, статус не был определен. Однако создать единый закон для всего разнообразия артельных объединений оказалось делом весьма и весьма сложным. Во второй половине 90-х гг. при Министерстве финансов было создано особое совещание по этому вопросу, которое к 1899 г. разработало проект закона о трудовых артелях или трудовых товариществах. Проект конкретизировал понятие «артель», отнеся к этой организационной форме и производительные товарищества — кустарные, ремесленные, земледельческие и т.п., основным признаком которых должен был стать личный труд участников в делах товариществ. После длительных обсуждений именно этот проект и стал законом. «Артелью трудовою, — указывалось в акте, — признается товарищество, образованное для производства определенных работ или промысла, а также для отправления служб и должностей личным трудом участников, за общий их счет и с круговою их порукою». Порядок их учреждения и деятельности определялся уставами, подлежавшими утверждению губернатором, или существующими положениями о договорах, утверждавшимися нотариально. Артелям предоставлялись права юридических лиц в отношении приобретения имущества, вступления в договоры, ведения судебных дел, учреждения промышленных и торговых заведений. Определяя самые общие нормы возникновения и деятельности артелей, закон не касался деталей их внутренней жизни, отдавая их на усмотрение артельщиков, что должно было фиксироваться в специальных уставах. Вне круга трудовых артелей оставались многочисленные разнообразные артельные объединения так называемого имущественного характера — сырьевые, складочные, подсобные и т.п. Министру финансов, а затем министру торговли и промышленности (с 1905 г.), по согласованию с «подлежащими» ведомствами, предоставлялось право разрабатывать и издавать образцовые и нормальные уставы и для других видов артелей, чем оно позднее не раз воспользовалось, утвердив уставы, например, домостроительных и страховых товариществ.
Таким образом, несмотря на определенные тенденции в правительственной политике по упорядочению юридической базы кооперативного движения, единое правовое поле для возникновения и деятельности кооперативных ассоциаций создано не было. Этому препятствовали и охранительно-попечительная политика властей, и ведомственная подчиненность разных видов кооперативов, и их раздробленность, и устарелость всего гражданско-правового законодательства в целом. К этому времени на Западе в большинстве стран уже был пройден период, когда деятельность кооперативных ассоциаций регулировалась специальными нормативными актами для каждого отдельного их вида, и было создано общекооперативное законодательство21. При всех, порой весьма существенных, различиях оно было сходным в основных положениях: явочный порядок возникновения кооперативов (регистрационный, нормативный и т.п.), преследование и закрытие их только в судебном порядке, свобода вступления и выхода членов, свобода самоопределения внутренней жизни ассоциаций при соблюдении основных принципов ответственности (ограниченной или неограниченной) членов по делам товариществ, право образования союзов кооперативов и проведения общекооперативных съездов. Эти тенденции нашли отражение и в попытках российских правящих кругов разработать новое Гражданское уложение, в котором в том или ином виде предполагалось нормировать и общекооперативные принципы. В середине 90-х гг. была создана специальная Редакционная комиссия по выработке проекта уложения, в котором кооперативному законодательству было отведено место среди норм для прочих предпринимательских ассоциаций — акционерных обществ, паевых товариществ и т.п. В проекте, опубликованном в 1899 г., давалось определение двух типов кооперативов: 1) товарищества с переменным составом участников и переменным капиталом, 2) товарищества трудовые, или артели. К первым относились кредитные кооперативы, потребительские общества, сельскохозяйственные товарищества и общества, т.е. ассоциации, которые, «действуя под общею фирмой в составе непостоянного числа членов и с переменным складочным капиталом, имеют целью содействовать кредиту, промыслу или хозяйству своих членов». Товариществом же трудовым, или артелью, признавалось товарищество, «возникшее для исполнения всякого рода работ личным трудом членов, за общий их счет и круговою их ответственностью».
Составители проекта, видимо не без влияния теоретиков кооперации, попытались провести различия между капиталистическими предприятиями и кооперативными ассоциациями. В частности, в проекте отмечалось, что кооператив «...не есть торговое предприятие; его цель не улучшение экономического положения членов посредством предоставления им денежной прибыли, а содействие товариществам в ведении их промысла и хозяйства. Товарищества, облегчающие своим членам занятия их промыслом улучшением условий работы и сбыта либо предоставлением им дешевого кредита, товарищества, дающие своим членам возможность за сравнительно небольшую плату иметь хорошего качества предметы первой необходимости, — вполне достигают свою цель, хотя бы они вовсе не приносили прибыль». И в заключении к разделу составители констатировали: «Стремление к достижению прибыли, таким образом, присуще товариществу с переменным составом в меньшей степени, чем другим видам товариществ»22. И, наконец, в проекте содержались также положения, облегчавшие порядок учреждения кооперативов, создание их союзных объединений, проведение кооперативных съездов и образование общекооперативного представительства.
Однако ни акты, определявшие общий статус кооперативных ассоциаций, ни сам проект Гражданского уложения так и не были приняты, что обусловливалось как негативной позицией правительства в отношении любых общественных объединений, так и состоянием самого кооперативного движения. Реализован был в форме «положения» лишь закон о трудовых артелях от 1 июня 1902 г., составлявший часть предполагавшегося акта о предпринимательских объединениях. Проблема создания общекооперативного законодательства еще только начинала осознаваться кооператорами как очередная задача кооперативного движения.
Оживление кооперативного движения
Среди кооперативных деятелей, практиков и теоретиков, почувствовавших некоторый поворот властей и общественности к нуждам кооперации, нарастает и крепнет убеждение в необходимости активизации мер по преодолению спада кооперативного движения. С начала 90-х гг. Петербургское отделение Комитета о сельских ссудо-сберегательных и промышленных товариществах все большее внимание уделяет налаживанию координации действий и взаимопомощи между различными видами кооперации. В частности, преодоление застоя и разобщенности в российском кооперативном движении видится в создании местных союзов кооперативов и проведении периодических съездов их представителей. Эта идея, пожалуй, впервые была высказана секретарем Петербургского отделения Комитета П.А. Соколовским на страницах XIX отчета Комитета. К этой же мысли пришел и И.Х. Озеров, изучавший нужды потребительских обществ, для которых организация союзов могла бы стать важным средством объединения кооперативов для совместных закупок товаров. Производственной же кооперации союзы могли бы обеспечить выгодный сбыт продукции их членов23.
Идею создания союзных объединений подхватили кооператоры-практики. В частности, один из руководителей Бердянского Таврической губернии кредитного товарищества Иванченко в 1896 г. собрал представителей 4 соседних кредитных кооперативов, и они заключили договор о координации действий по ряду операций, прежде всего по установлению, во избежание конкуренции, определенного процента по вкладам. Благодаря поддержке А.А. Беретти, в то время управляющего IX отделением Государственного банка, в 1898 г. в Мелитополе состоялось еще одно совещание представителей заинтересованных товариществ, на котором и был выработан устав Бердянского союза кредитных кооперативов. После 3-летней проволочки, 7 мая 1901 г. устав был утвержден и стал как бы образцовым для некоторых других союзов. Вскоре образовался Мелитопольский союз кредитных кооперативов (1903), затем Судженский Курской губернии (1904).
Среди потребительских обществ инициативу создания союзного объединения взяли на себя москвичи. Здесь возникшая потребность в совместных действиях по оптовой закупке товаров подвигла руководителей ряда обществ Москвы и губернии на проведение осенью 1896 г. совещания по вопросу о сотрудничестве. Инициатором выступило правление Московского общества «Взаимная польза». Прошение о разрешении создания союза было подано от имени 18 обществ 25 апреля 1897 г., а 16 июня 1898 г. его устав был утвержден. Первое собрание уполномоченных союзных обществ состоялось 23 октября 1898 г. под председательством профессора И.X. Озерова. В союз вошли 6 всесословных городских потребительных обществ, 6 фабрично-заводских, 2 железнодорожных, 3 офицерских и 1 сельское общество — таков был первоначальный состав впоследствии обширнейшего Московского союза потребительных обществ (МСПО).
Российские законы, как известно, не предусматривали подобных объединений. Мощную поддержку этим начинаниям оказало Московское общество сельского хозяйства, во главе которого с 1893 г. стоял князь А.Г. Щербатов. С его именем связана и активизация деятельности Московского Комитета о сельских ссудосберегательных и промышленных товариществах, фактически замершей со второй половины 70-х гг. Князь, бывший крупным помещиком предпринимательского типа и пользовавшийся авторитетом в самых высоких сферах, был ревностным сторонником ссудосберегательных товариществ и входил еще с 1886 г. в состав Петербургского отделения Комитета. В декабре 1893 г. после долгого перерыва в Москве состоялось заседание Комитета, к работе которого Щербатов привлек около 30 различных специалистов, среди которых были видные ученые-экономисты А.И. Чупров, И.Т. Таганцев, пионеры российской кооперации В.Ф. Лугинин и Н. В. Верещагин, агрономы С.С. Коссович, Н.П. Коломийцев, А.П. Перепелкин, Н.А. Грушко, юристы Н.И. Сахаров и М.Я. Герценштейн, авторитетные члены МОСХ Д.Ф. Самарин, Н.П. Горбунов, М.А. Саблин, общественные деятели М.С. Кишкин, И.И. Петрункевич и др. В феврале 1894 г. опять-таки по инициативе Щербатова в Петербурге состоялось совместное заседание Комитета и его Петербургского отделения для выработки общего плана деятельности обоих кооперативных центров24.
На этих заседаниях новый руководитель МОСХ прежде всего выступил в защиту ссудо-сберегательных товариществ, продолжавших подвергаться нападкам консервативных правительственных и помещичьих кругов, считавших, что «народный кредит» не должен иметь ничего общего с «коммерцией», с «барышами» и должен быть адресован всем крестьянам, независимо от их состоятельности и деловых качеств, чтобы избежать социального расслоения деревни. Князь же подходил к делу организации мелкого кредита как трезвый прагматик, ставивший экономическую целесообразность выше благотворительной по сути идеи «некоммерческого кредита для народа». Он открыто заявлял о предназначении ссудосберегательных товариществ именно и прежде всего для средних хозяев, ведущих земледельческое или кустарно-промысловое хозяйство силами семьи и располагавших полным набором инвентаря, движимым имуществом на 100—200 руб. и имевших примерно такой же годовой оборот. Он резко критиковал «догматические» попытки «изобрести универсальный тип кредитного учреждения, которое удовлетворяло бы разнообразные интересы и потребности различных групп населения и которое было бы одинаково эффективно в любой среде». Для различных слоев населения, по его мнению, требовались различные организационные формы кредита: банковский коммерческий — для богатых, сословно-общественный — для бедных25.
Собственно, эти доводы не были новы. Сам А.Г. Щербатов пропагандировал ссудо-сберегательные товарищества еще в те годы, когда и земства, и власти в них разочаровались. Являясь учредителем ряда товариществ, он считал их лучшим средством аккумуляции свободных средств, подчеркивал роль этих учреждений в воспитании у крестьян деловых качеств, в вытеснении ростовщичества и в подъеме благосостояния населения. Все это он считал необходимым условием развития предпринимательского хозяйства как крестьян, так и помещиков. В 90-е же гг. его позиция сыграла, видимо, немаловажную роль в повороте общественности и властей к проблемам мелкого кредита и, в частности, к разработке соответствующих законодательных актов. Он рассчитывал сдвинуть с мертвой точки кооперативное строительство прежде всего путем организации всеобъемлющего контроля за деятельностью кооперативов со стороны Министерства финансов при децентрализации деятельности Комитета, создавая его новые отделения на местах. Это должно было повысить доверие общественности и властей к товариществам и каким-то образом компенсировать нехватку подготовленных кадров. Этой же цели должны были содействовать и организация на местах кооперативных союзов, и проведение общероссийских и местных кооперативных съездов, что придало бы дополнительный импульс кооперативному движению26.
Первая практическая попытка реализовать эту идею была предпринята в 1896 г. в ходе Торгово-промышленного съезда, состоявшегося 4—17 августа в Нижнем Новгороде, в рамках IV отдела которого (потребительские общества, артели и кустарная промышленность) было проведено совещание кооперативных деятелей. Совещание было организовано по инициативе Петербургского отделения и при поддержке представителей потребительских обществ, прибывших на ярмарку для закупок товаров.
Общее собрание членов Петербургского отделения еще 2 ноября 1895 г., обсудив доклад И.X. Озерова о результатах исследования деятельности потребительских обществ Пермской губернии, постановило создать комиссию для разработки вопроса об организации союзов кооперативов и съездов их представителей. Комиссия поручила А.И. Браудо собрать необходимый материал по этому вопросу из жизни западноевропейского кооперативного движения. Браудо не только выполнил поручение, но и представил проект «Положения о союзах учреждений мелкого народного кредита, обществ потребителей, промышленных товариществ и о съездах их представителей». Затем Петербургское отделение обратилось к председателю нижегородского Торгово-промышленного съезда Д.Ф. Кобеко с просьбой исходатайствовать разрешение для обществ потребителей послать на съезд своих представителей. Ходатайство было удовлетворено, и председатель пригласил на съезд 112 обществ. Из них в совещании приняли участие около 60 представителей кооперативов, в том числе 31 потребительского общества, которые и образовали IV отдел съезда27. Отделение делегировало на съезд П.Н. Исакова, председательствовавшего на совещании, И.Х. Озерова, Яроцкого, А.И. Каминку и А.Г. Штанге (организатора Павловской кустарной артели).
Совещание кооператоров приняло проект нормального устава потребительского общества, на основе которого был разработан и 13 мая 1897 г. утвержден правительственный вариант устава. Были выдвинуты и предложения по разработке положения об артелях и мерам по содействию кустарям (страхование, школы профессионального обучения, кредитование под залог изделий и для приобретения сырья, склады для организации совместного сбыта и т.п.). Но главной темой совещания стал вопрос о союзах и о создании обще кооперативного центра. Предложенный отделением проект в общих чертах как бы копировал структуру Всеобщего Союза германских товариществ. Им предусматривалось создание в пределах губерний местных союзов кооперативов, как однородных, так и смешанных, объединявших кооперативы различных видов и типов по их взаимному соглашению. Объединенные в союзы кооперативы посылали бы представителей на местные губернские съезды, представители же союзов объединялись в общероссийский союз, проводящий всероссийские съезды. Целями их провозглашалось: помощь всеми мерами развитию учреждений мелкого кредита, потребительских обществ, производственных товариществ; совместные закупки товаров и сбыт произведений членов ассоциаций, содействие кооперативам указаниями и взаимным надзором и т.п. Высшим органом общего союза должен был стать Всероссийский съезд представителей союзных кооперативов, исполнительным органом — Комитет о сельских ссудо-сберегательных и промышленных товариществах и его Петербургское отделение. В рамках союзов предполагалось тесное сотрудничество кооперативов различных видов и типов, которые могли обмениваться товарами и услугами28.
После доработки в рабочей комиссии этот проект был принят 15 августа с рядом изменений. В окончательном варианте было решено отказаться от идеи общероссийского союза как преждевременной и трудноосуществимой и пока ограничиться введением местных союзов (второй ступени объединений) однородного или смешанного составов, организуемых явочным порядком на средства участников и с целью установления и развития постоянных сношений между кооперативными ассоциациями. В задачу союзов должны были входить также сбор и публикация сведений о деятельности кооперативов в периодических изданиях; ознакомление с отечественным и зарубежным кооперативным опытом; совместное обсуждение вопросов кооперативной жизни; производство взаимных ревизий, организация музеев, выставок, библиотек; взаимное содействие в повседневной работе советами и помощью в приискании свободных средств; посредничество при заключении займов и имущественных сделок, а также по всем видам страхования; совместные закупки предметов, необходимых участникам, и сбыт продукции последних; совместные производственные операции и т.п. Предлагался также вариант союза со статусом юридического лица, с правами приобретения недвижимости и приема вкладов, с паевым капиталом, с полной или ограниченной ответственностью — уже не только для обмена опытом и взаимопомощи, но и для совместного ведения дел. Однако такая форма была признана пока преждевременной.
Руководящими органами союзов должны были стать собрания уполномоченных от кооперативов-участников, избиравшие союзные правления и ревизионные комиссии. Для установления связи между отдельными кооперативами и их союзами намечались местные и общие съезды их представителей. Последние должны были регулярно созываться МОСХ через посредство Комитета и его Петербургского отделения, которые являлись бы исполнительными органами съездов. Для кооперативов и их союзов решения съездов должны были иметь только рекомендательный характер, что отражало стремление участников сохранить автономию, самостоятельность29.
Интересно, что совещание впервые обратило внимание на проблемы кооперативного кредита в самом широком плане: кредитованием могли, по его предложению, заниматься кооперативы самого различного вида и типа. Съезд согласился с этой идеей и даже ходатайствовал о распространении «Положения» 1 июня 1895 г. и на потребительские общества — главным образом, ради получения права последних кредитоваться в Государственном банке. Наконец, съездом был поставлен вопрос о централизации государственной поддержки кооперации. С этой целью было заявлено о желательности выделения функции кредитования кооперативов из Государственного банка в особый Государственный банк мелкого кредита30. Эта идея была заимствована из самой свежей практики германских кооперативов: в Берлине в 1895 г. открыла действие Имперская Прусская Центральная касса для товарищества — независимое от Имперского банка учреждение, непосредственно находившееся в ведении Министерства финансов и кредитовавшее кредитные кооперативы, но не напрямую, а через посредство союзных касс.
Исполнение принятых совещанием и поддержанных съездом постановлений возлагалось на Петербургское отделение, которому поручалось ходатайствовать перед властями также о разрешении созыва общекооперативного съезда, создании центрального бюро потребительских обществ и периодического печатного органа при нем. Однако в то время правительство оставило большинство этих ходатайств «без внимания». Тем не менее нижегородское совещание кооперативных деятелей 1896 г. имело немаловажное значение для судеб российского кооперативного движения. Разработанный и принятый им нормальный устав потребительских обществ был, как известно, 13 мая 1897 г. официально утвержден, предложенные им коррективы были внесены в уставы сельскохозяйственных обществ и товариществ (30 июня 1897 г. и 13 февраля 1898 г.), а позднее (1 июня 1902 г.) было принято «Положение об артелях трудовых». При Петербургском отделении в январе 1897 г. была создана постоянная Особая комиссия по делам потребительских обществ во главе с П.Н. Исаковым. При ее участии были проведены региональные съезды потребительных обществ прибалтийских губерний и Урала (1897) и основан Московский союз потребительных обществ (1898). Позднее, как отмечалось, были созданы союзы кредитных кооперативов в Таврической и Курской губерниях. Наконец, совещанием были поставлены и обсуждены важнейшие принципиальные вопросы кооперативного строительства — явочный порядок учреждения кооперативов и их союзов, регламент созыва и проведения местных и всероссийских кооперативных съездов, создание единого кооперативного финансового центра и т.д., которые затем стали центральными вопросами всей кооперативной жизни, а их обсуждение оказало огромное воздействие на ее активизацию, на привлечение к ней внимания общественности и властей.
Первый Всероссийский съезд представителей ссудо-сберегательных товариществ
Наиболее важным событием, последовавшим за нижегородским совещанием кооперативных деятелей, был Первый Всероссийский съезд представителей ссудо-сберегательных товариществ, прошедший в Москве 26—29 марта 1898 г.31 Идея созыва общекооперативного форума вызревала давно. Но впервые как практическая задача она была предложена президентом МОСХ и председателем Комитета о сельских ссудо-сберегательных и промышленных товариществ князем А.Г. Щербатовым на заседании Комитета 13 ноября 1896 г. Изложив в очередной раз свою точку зрения на настоятельную необходимость для деревни мелкого кредита и на ссудо-сберегательные товарищества как на наиболее целесообразную форму его организации, он предложил с целью аккумуляции необходимых денежных средств и рационального их распределения между заемщиками создать местные союзы товариществ для обмена свободной наличностью и центральный кооперативный финансовый центр в виде Центрального акционерного банка ссудо-сберегательных товариществ, который бы функционировал при Комитете в Москве. В основу устава банка предполагалось положить принципиальную организационную схему германского Центрального сельскохозяйственного банка в Нейвиде, открытого еще в 1877 г. для кредитования товариществ райффайзеновской системы. Задачей банка должно было стать ведение за счет ссудосберегательных товариществ комиссионных операций и выдача им ссуд для пополнения оборотных капиталов и на открытие новых заведений. Акционерами банка должны были стать товарищества, а также «лица, сочувствующие делу народного кредита», кандидатуры которых одобрялись бы Комитетом. Предполагалось установить пай в 500 руб. с начислением 4% годовых. Управление банком возлагалось на общее собрание акционеров и выбираемый ими совет из 9 директоров, не получающих за исполнение своих обязанностей вознаграждения и ежегодно обновляемых на 1/3 Операции банка по переводу денег намечалось осуществлять через Государственный банк и его филиалы.
Свои соображения Щербатов еще раз изложил 2 мая 1897 г. на общем собрании МОСХ, которое приняло решение созвать в Москве съезд представителей ссудо-сберегательных товариществ для обсуждения проблем кредитной кооперации. Правда, первоначально предполагалось, что круг участников съезда будет шире. В разосланном в декабре того же года циркуляре-уведомлении о созыве съезда указывалось на желательность участия в нем «представителей всех видов мелкого кредита, потребительных товариществ и крестьянских сельскохозяйственных артелей»32. Но организация столь представительного мероприятия требовала больших средств, времени и усилий. К тому же ведомственная разобщенность кооперативов создавала дополнительные организационные сложности в испрашивании разрешения на проведение съезда. Совет МОСХ, в который входили А.Г. Щербатов, Е.М. Пржевальский (вице-президент), П.И. Кулешов, М.С. Кишкин, В.И. Бландов, Н.В. Верещагин, И.И. Шатилов, Н.А. Грушка (секретарь), обратился к главе Министерства земледелия и государственных имуществ (МЗиГИ) А.С. Ермолову за разрешением на проведение съезда, к московскому генерал-губернатору великому князю Сергею Александровичу — с просьбой о поддержке и к Петербургскому отделению Комитета — с предложением принять участие в подготовке и проведении съезда. Разрешение было получено 10 октября 1897 г., для чего понадобилось согласие трех министров — земледелия и государственных имуществ, внутренних дел и финансов. Основные вопросы повестки намеченного съезда были детально обсуждены на совместном заседании Комитета и его Петербургского отделения, в центральных газетах было опубликовано извещение, земствам разосланы уведомления о съезде с просьбой содействовать организации учреждений мелкого кредита путем распространения сведений о возможных типах заведений, выдаче им ссуд и установлении надзора за их деятельностью. При этом Щербатов не поскупился на «рекламу», подчеркивая социально-культурные последствия правильно организованного кредита: превращение батраков в собственников, уничтожение ростовщичества, искоренение пьянства, распространение грамотности, предприимчивости, подъем производительности сельского хозяйства и т.п. Комитет о сельских ссудо-сберегательных и промышленных товариществах обратился к Всеобщему Союзу германских потребительных и ссудо-сберегательных товариществ, запросив у него сведения об организации и функционировании кредитных центров кооперации в Германии — Имперской Прусской центральной кассы, акционерных ссудных касс, центральных касс местных кооперативных союзов. Уведомление о созыве съезда в Москве было разослано 22 германским кооперативным центрам.
По материалам петербургского совещания была составлена программа съезда, и 12 декабря 1897 г. Совет МОСХ ее утвердил. Программа была достаточно обширна, на обсуждение были поставлены следующие вопросы: 1) устройство в Москве Центрального учреждения для кредитования кредитных кооперативов и производство за их счет комиссионных операций; 2) практическая деятельность товариществ и их внутреннее устройство (условия приема членов в товарищества, управление делами товариществ, меры по взысканию долгов и сокращению переписки долговых обязательств); 3) способы и меры к возможно широкому распространению учреждений мелкого кредита при ближайшем участии земств, объединению их деятельности и установлению над нею постоянного наблюдения и руководства. Тогда же Совет принял в качестве руководящего документа проект положения о съездах, опиравшийся на одобренный нижегородским Торгово-промышленным съездом проект о союзах и съездах их представителей. Эта программа в январе 1898 г. была разослана всем правлениям ссудо-сберегательных товариществ с приглашением принять участие в съезде, намеченном на 16—19 марта того же года. Большинство товариществ, приславших ответы, с сочувствием откликнулись на предпожение МОСХ, а некоторые из них даже изложили свое понимание стоявших перед кооперативами задач с анализом сложившейся ситуации в области мелкого кредита.
Уже на стадии подготовки съезда организаторы столкнулись с рядом проблем. Прежде всего, в самом МОСХ не было единодушия в вопросах организации мелкого кредита. В частности, член московского Комитета профессор И.Т. Тарасов усиленно пропагандировал беспаевые кредитные товарищества райффайзеновского типа, расходясь со Щербатовым по ряду принципиальных вопросов организации системы мелкого кредита. Правда, он поддерживал князя в его ориентации на целевой, производительный кредит. Причем для рационализации расходов товариществ он даже предлагал учреждать при них потребительные общества, которые должны были реализовывать посреднические операции, разрешенные «Положением об учреждениях мелкого кредита» 1895 г. Но вместе с тем он считал, что народный кредит должен отличаться от кредита коммерческого, поземельного, ломбардного тем, что при определении кредитоспособности крестьян главное внимание должно обращаться не столько на имущественное положение заемщика и, соответственно, на имущественное обеспечение ссуд, а прежде всего на его заработки, работоспособность, трудолюбие, что дало бы возможность охватить и малосостоятельные слои деревни. При этом он предлагал привлечь к посредничеству при получении ссуд из Государственного банка земских начальников, местных помещиков, земства, использовать институт «почетных попечителей», которые бы следили за соблюдением уставов товариществ, хлопотали бы перед властями о нуждах опекаемых ими кооперативов, что представляло собой прямой отголосок прежних, патриархальных отношений помещиков и крестьян. Таким образом, в пропагандируемых им взглядах тесно переплетались кооперативные начала и помещичье-чиновнические попечительность и благотворительность. Эти взгляды Тарасов изложил и в цикле статей, публиковавшихся в феврале—марте 1898 г. «Московскими ведомостями» (№ 56, 69, 76, 79).
Щербатов, в свою очередь, также выступил с рядом программных публикаций, в которых развивал свою точку зрения на организацию мелкого кредита, отстаивая преимущества ссудо-сберегательных товариществ и указывая на залоговую форму обеспечения ссуд как на гарантию успешности и эффективности деятельности товариществ. При этом он, апеллируя к накопленному опыту российских и зарубежных кооперативов, обосновывал необходимость организации региональных кооперативных союзов и финансового центра кооперации в виде акционерного банка в Москве33. Щербатова поддержал член МОСХ Н.А. Милицын, опубликовавший в «Русских ведомостях» статью «Сельские ссудо-сберегательные товарищества» (1898. № 78, 81), в которой доказывал необоснованность обвинений в адрес товариществ, которые якобы служили интересам сельских богатеев и способствовали разложению деревни. Он вслед за Щербатовым призывал не искать «идеального устройства учреждений мелкого кредита», но приспосабливать уже существующие к требованиям практики и экономической целесообразности в соответствии с «Положением» 1895 г., стремясь придать им большую организационную гибкость.
Еще одним пунктом разногласий было отношение к проблеме государственной поддержки кооперации. Сторонники и Щербатова, и Тарасова, расходясь в вопросах организационной формы мелкого кредита, в целом были единодушны в признании необходимости государственного попечения о кредитной кооперации и надеялись с его помощью поставить дело народного кредита без изменения социально-правовых отношений в деревне. Однако позиция большинства деятелей Петербургского отделения Комитета (П.А. Соколовский, П.Н. Исаков, А.Г. Штанге и др.) была несколько иной. Они хотя и признавали необходимость государственной поддержки кооперации, но считали необходимым придать ей форму партнерства, а не опеки — стремились ориентировать кооперацию на собственные силы, на самодеятельность и самостоятельность и дальнейшее ее развитие связывали с консолидацией на местах кооперативных сил, с развитием всероссийских кооперативных объединений. Отмечая недостатки в постановке дела кооперативного кредита, П.А. Соколовский, в частности, указывал на нехватку опытных и честных лиц в руководстве товариществами, на дороговизну вкладов, а следовательно, и ссуд, на незнакомство большинства членов кооперативов с их целями. В массе своей, считал он, члены товариществ смотрели на кооператив «как на частную ссудную кассу», заботясь в лучшем случае только о собственной выгоде, иногда используя ссуды и в ростовщических целях, а часто даже просто пропивая их, не помышляя об идеалах взаимопомощи. Ни надзор земских начальников, ни ревизии по линии Министерства финансов не могли, по его мнению, существенно повлиять на злоупотребления правлений и советов, не говоря уже о соблюдении социальных и моральных принципов деятельности кооперативов. Поддержание чистоты кооперативных идеалов могли осуществлять, считал он, только кооперативные союзы34.
И, наконец, в связи с проблемой создания союзов и центральных кооперативных органов возник вопрос о принципах кооперативного строительства, и прежде всего о соотношении демократизма и централизации — вопрос, который в дальнейшем долгие годы будет стоять перед российским кооперативным движением. Было очевидным, что в то время российская кооперация еще не достигла той степени органического развития, когда решение этой проблемы становится практически необходимым. Правда, первые попытки создания союзных объединений уже были предприняты, но они были все же единичными и маломасштабными. Тем не менее проект, разработанный Петербургским отделением и одобренный нижегородским съездом в 1896 г., предусматривал создание таких объединений. Главной задачей их было подталкивание кооперативного движения изнутри, опираясь на местные ресурсы.
Другой подход к решению этой задачи был предложен А.Г. Щербатовым. Являясь сторонником централизма как главного организационного принципа кооперативного строительства, он предлагал решить эту проблему путем внедрения жесткого принципа строительства кооперативной системы «сверху вниз». По его мнению, «правильная постановка дел» в финансовом центре должна, во-первых, привлечь к кооперативному движению внимание правительственных кругов и лучшие силы России; во-вторых, обеспечить кооперативные учреждения необходимыми средствами и, в-третьих, послужить примером для организации деятельности кооперативов на местах, дав одновременно импульс для их количественного роста и качественного развития. Все эти вопросы были предметом острых обсуждений на совещаниях, состоявшихся в феврале—марте 1898 г.
Усугубляла ситуацию позиция правительства, которое, разрешив съезд, фактически отказалось от какой-либо материальной его поддержки. С.Ю. Витте не счел возможным субсидировать из казны расходы по его организации, сославшись, не без доли язвительности, на то, что кооперативные организации, по заявлениям их представителей, основываются на принципах самодеятельности и самопомощи. Не удалось организаторам выхлопотать у Министерства путей сообщения льготный проезд хотя бы для делегатов от крестьян. На обращение комиссии по организации съезда к земствам откликнулись весьма немногие. Более отзывчивыми оказались банки: по 200—300 руб. на нужды съезда пожертвовали Московский, Ярославский, Костромской, Нижегородско-Самарский земельные банки, Московские Международный торговый и Купеческий банки, Общество взаимного кредита Московского губернского земства. Удалось выхлопотать у гостиниц скидки в оплате номеров для малосостоятельных делегатов. Финансовые затруднения в дальнейшем сказались и на представительстве товариществ на съезде (далеко не все кооперативы смогли прислать своих представителей), и на публикации съездовских материалов. Отклонено было и ходатайство Щербатова о приглашении на форум представителей заинтересованных земских управ: министр земледелия и государственных имуществ А.С. Ермолов посчитал официальное участие в съезде земств «неудобным», т.к. «Положением об учреждениях мелкого кредита» 1895 г. управы «не уполномочены» на подобные мероприятия.
И тем не менее, несмотря на выявившиеся разногласия и материальные трудности, подготовка к съезду продолжалась. В частности, была создана комиссия для детальной проработки проекта предполагаемого банка. О значимости этого вопроса свидетельствует тот факт, что в комиссию вошли такие лица, как известный предприниматель Г.А. Крестовников, директор Московского Купеческого банка И.П. Щепкин и член его правления А.С. Пашкевич, представитель Государственного банка А.А. Беретти, профессора-экономисты А.И. Чупров, И.Т. Тарасов и др.
На съезд, проходивший 26—29 марта 1898 г. в залах Московской губернской земской управы и Земледельческой школы, прибыло, по подсчетам М.И. Дударева, около 350 участников. Присутствовали представители прессы, московской общественности, было немало заинтересованной публики, особенно студентов. Всего были представлены 236 кредитных кооперативов, т.е. около трети всех активно действовавших учреждений, в том числе 220 ссудо-сберегательных товариществ и 15 ссудо-сберегательных касс (главным образом из прибалтийских губерний, действовавших на основе местного Фелл и некого устава 1869 г.), а также 85 членов МОСХ, Комитета о сельских ссудо-сберегательных и промышленных товариществах и его Петербургского отделения, приглашенные частные лица, почетные члены и представители ведомств35. Интересен сословный, социально-профессиональный и региональный состав кооперативов: около 200 сельских товариществ, по 4 ремесленных и рабочих заводских, 6 общегородских, остальные в разных пропорциях включали и городские, и сельское население. Из 161 делегата, давшего о себе сведения, 56 (т.е. 1/3) принадлежали к крестьянскому сословию, 11 — к мещанам, 8 — к купцам и членам их семейств, 19 — к почетным гражданам. Весьма пестрым был и социальный состав участников: 4 землевладельца-разночинца, мастеровой, трактирщик, торговец, 12 чиновников, 2 отставных служащих, волостной писарь, 4 бухгалтера и счетовода, 4 казачьих унтер-офицера, землемер, раввин, адвокат, 5 врачей, 2 фельшера, 14 сельских и 2 городских учителя, 2 профессора, 4 члена земских управ, 37 дворян (в том числе 2 земских начальника, городской староста, 2 гвардейских обер-офицера, 1 офицер запаса, помещики и др.). Делегатов прислали 17 кооперативов Прибалтики, 2 — Польши, 17 — Литвы и Белоруссии, 13 — Бессарабии, 6 - Урала, 1 — Сибири, 16 — Среднего Поволжья, 14 — Нижнего Поволжья, Дона и Северного Кавказа, 6 — Закавказья, 9 — юго-западных губерний, 19 — северо-западных и северных. И, наконец, среди 264 делегатов были 143 распорядителя и члена правлений, 61 член поверочных советов, до 20 членов-учредителей, 10 попечителей и 9 наемных служащих, которые и представляли наиболее образованный, подготовленный и авторитетный слой местных кооперативных деятелей. Именно их участие придавало съезду деловой и конструктивный характер36.
Состоялось 4 публичных заседания, посвященных общим вопросам кооперативного строительства и организации мелкого кредита, в том числе о союзах и центральном банке, и 4 частных — по вопросам внутреннего устройства и постановки дела в ссудосберегательных товариществах. Председательствовал на съезде А.Г. Щербатов, оказывавший большое влияние на формулирование вопросов, подведение итогов обсуждений и особенно на составление резолюций и ходатайств. Но часто определяющим было мнение именно представителей товариществ — практиков. Как отмечал обозреватель от Петербургского отделения, «съезд был не собранием случайных людей, а собранием лиц, связанных между собою общими интересами. Громадное большинство представителей были членами правлений и советов, пробывшими на этих должностях не менее трех лет, а следовательно, подготовленными к обсуждению намеченных вопросов... Но сознательное отношение к обсуждаемым вопросам особенно ярко выступало в тех случаях, когда то или другое предложение явно не соответствовало интересам товариществ»37.
С докладом о кооперативных союзах выступил П.А. Соколовский. Он фактически повторил основные положения, изложенные в проекте отделения, представленном еще в 1896 г. и одобренном нижегородским съездом, несколько развернув их и заострив спорные вопросы. Предлагалось объединение кооперативов всех видов и типов в однородные или смешанные союзы, а в перспективе — в общий Всероссийский союз. В основу объединения должны были быть положены коренные кооперативные принципы — добровольность и общность интересов; соответствие административно-территориальному делению признавалось желательным для облегчения контактов с земствами, но не обязательным. Целями союзов должны были стать налаживание постоянных деловых отношений между кооперативами, развитие совместной «общеполезной деятельности», поддержание «истинно-товарищеской» направленности работы кооперативов, чуждой получению «барышей», предпринимательской прибыли. Подчеркивалось, что союз — прежде всего совещательно-представительный орган взаимопомощи, взаимного контроля и взаимного обучения. Задачи союзов докладчик подразделял на «нравственные» и экономические. К первым он относил: 1) сбор сведений о деятельности кооперативов, совместное обсуждение их нужд, просветительно-пропагандистские мероприятия (организация музеев, выставок, библиотек и т.п.), издание периодических печатных органов; 2) содействие в выработке и утверждении уставов новых кооперативов, помощь в постановке их дел; 3) периодические ревизии входящих в союзы кооперативов (взаимные или с помощью совместного контрольного органа) для предотвращения злоупотреблений и ошибок. Эти меры, носившие в основном организационный и пропагандистский характер, должны были повысить интерес и доверие к кооперации. Экономические задачи союзов должны были состоять в осуществлении мер по привлечению свободных средств и удешевлению кредитов путем: а) привлечения оборотных средств на более выгодных условиях, что возможно будет после роста доверия населения к кооперации; б) облегчения условий для кредитования товариществ со стороны Госбанка, а также проектировавшегося центрального банка кредитных кооперативов, т.к. союзам легче добиться крупного займа и гарантировать таковой; в) создания постоянно действующих союзных касс для обеспечения перетекания свободных средств из товариществ, где их избыток, в товарищества, нуждающиеся в деньгах, а также для организации коллективного и взаимного страхования союзных товариществ и их членов при совместных закупочных, сбытовых и производственных операциях38.
Помимо таких, по определению самого докладчика, «административно-ревизионных» союзов, съезду была предложена и модель союза с правами юридического лица — с собственным паевым капиталом, возможностями приема вкладов и самостоятельного ведения операций под круговое ручательство по союзным обязательствам (союзам первого типа отводилось только посредничество в операциях своих членов). Участники подобных союзов должны были поддерживать друг друга не только «нравственно» и организационно, но и материально. Такой союз явился неким подобием большого ссудо-сберегательного товарищества с коллективным членством: при сильном центральном органе входившие в союз товарищества превращались как бы в местные отделы союзной конторы. И, наконец, союзы могли собираться на всероссийские съезды, созыв и проведение которых возлагались на МОСХ и его комитеты — Московский и Петербургский. Последние могли выносить на обсуждение съездов актуальные вопросы и выполнять функции исполнительных органов.
Съезд в принципе одобрил идею организации союзов, подчеркнув их значение для встречного обмена опытом, расширения посреднических операций, взаимного пополнения свободной наличностью и пр. и связывая их учреждение с созданием Центрального банка мелкого кредита, который рассматривался в качестве центральной кассы союзов. Однако в выступлениях ряда представителей товариществ на съезде прозвучали как опасения чрезмерного вмешательства союзных органов в дела кооперативов, возможного стеснения их самостоятельности под предлогом установления единообразия и строгого следования уставу, так и сомнения в зрелости товариществ для союзного строительства, в их готовности к этому, особенно учитывая их большую разбросанность и финансовую маломощность. В ответ А.Г. Щербатов горячо убеждал представителей товариществ пойти «на некоторые жертвы относительно своей самостоятельности» во имя усиления коллективного руководства. Профессора А.И. Чупров и В.Г. Яроцкий, представитель Петербургского отделения А.Г. Штанге поддержали идею создания действенных и активных союзных объединений с правами юридических лиц, убеждая присутствовавших, что такие объединения будут безусловно полезны и для других видов кооперации (производственной, потребительской и т.п.). Они призвали участников съезда поддержать проект устава союзов и ходатайство кооперативной секции нижегородского съезда 1896 г. о его утверждении: пусть проект будет как можно более широк, практика сама выберет из него все пригодное! Главное, считали они, добиться права объединения кооперативов в союзы, даже если некоторые товарищества пока к этому не готовы. Против этого аргумента делегаты возражений не нашли, и идея союзного объединения была одобрена39. Что же касается проекта создания всероссийского центрального общекооперативного союза, который взял бы на себя представительские функции, то Щербатов, видимо опасаясь за свой проект центрального кооперативного банка и не желая выпускать из своих рук общее руководство кооперативным движением, уговорил делегатов отложить решение этого вопроса до следующего съезда.
В центре внимания съезда оказалась идея создания Центрального банка мелкого кредита. Потребность в кредитах была острейшая в связи со слабостью финансовой базы товариществ и сложившейся практикой кредитования их Госбанком. Последний формально мог предоставлять товариществам краткосрочные ссуды (до 9 месяцев), но условия получения их были весьма сложны. Чтобы получить кредит, надо было предоставить банку множество подробнейших сведений о составе и деятельности кооператива (списки членов совета и правления; списки членов товарищества с указанием их имущественного положения и т.п ). Как свидетельствовал представитель Рижского товарищества, такие ведомости занимали до 50 листов и правление над их составлением работало 2 месяца.
А.Г. Шербатов и И.Э. Пашкевич предложили на суд делегатов проект устройства Центрального на паях банка для учреждений мелкого кредита, сославшись на опыт Нейвидского акционерного банка Германии. Съезд, признав единогласно насущную потребность в финансовом центре, внес в это предложение некоторые коррективы. Ряд участников, в том числе и один из содокладчиков по этому вопросу (И.Э. Пашкевич), высказались за привлечение к созданию банка кооперативов всех видов и их союзов, и эта точка зрения победила, что и было отражено в постановлении съезда. Правда, оно включало оговорку, что в случае ведомственного противодействия банк первоначально будет учрежден только для ссудо-сберегательных товариществ. Острые споры вызвало предложение допустить в качестве пайщиков банка частных лиц, но Щербатову удалось убедить делегатов в целесообразности этой меры. Более детальную проработку главных положений проекта съезд поручил особой комиссии из 25 членов во главе с П.А. Соколовским, и 25 марта принципиальные положения устава московского Центрального банка для содействия развитию операций кооперативных учреждений (ссудо-сберегательных и кредитных товариществ, земледельческих и промышленных артелей и потребительских обществ) и их союзов были представлены.
Предполагалось открыть действия банка сразу же после утверждения устава правительством и вступления в него не менее 25 участников, внесших в основной капитал 25 тыс. руб. Не менее 4/5 учредителей должны были составлять кооперативные учреждения. Паевые свидетельства предполагалось сделать именными, подлежащими переходу в другие руки лишь с разрешения правления банка. Причем 80% паев должны были принадлежать кооперативам, остальные могли быть и в руках частных лиц, но при условии допущения их к участию в собраниях тайным голосованием пайщиков. Предельный размер всех обязательств банка по срочным и бессрочным вкладам, по текущим счетам пайщиков и по займам не должен был превышать 10-кратного размера сумм его основного и запасного капиталов, так же как и открываемый кредит не должен был превышать 10-кратного размера паевого капитала заемщика. Право получать ссуды предоставлялось только пайщикам-кооперативам. Исключение делалось лишь для сельских обществ, которым предполагалось открывать кредит на основании мирских приговоров на общественные мелиоративные мероприятия, но не принимая их в число пайщиков. При приеме вкладов предпочтение также отдавалось кооперативам.
Банковские операции нового учреждения предполагались весьма обширными: они включали и ссуды под соло-векселя, и учет торговых векселей, и ссуды под залог ценных бумаг, транспортных квитанций; кроме того, банк должен был осуществлять посредничество при закупке необходимых для кооперативов товаров и сбыте продукции кооперативов, оказывать содействие образованию новых кооперативных учреждений и налаживанию в них делопроизводства и отчетности и организации единовременных и периодических ревизий и т.п. Дивиденды на паи не должны были превышать 5%. Управление банком возлагалось на правление, совет и общее собрание пайщиков, причем каждый участник независимо от числа паев располагал только одним голосом. На местах предусматривалось создать агентства банка, обязанности которых могли брать на себя правления кооперативных союзов, отдельные кооперативы или доверенные лица.
После бурного обсуждения представленных материалов решено было открыть неограниченный доступ частным лицам в учредители банка и в число его пайщиков (что диктовалось острой нехваткой средств), запретить участие частных банков и допустить в число пайщиков земские и городские общественные учреждения. Определив исходные принципиальные положения устройства банка, съезд поручил особой комиссии при МОСХ (А.Г. Щербатов, А.И. Чупров, И.Т. Тарасов, И. П. Горбунов, И.Э. Пашкевич, Н.А. Грушка) составить рабочий устав и разослать его для обсуждения всем кооперативам, земским и городским общественным учреждениям40.
Таким образом, съезд пришел к заключению о необходимости устройства центрального общекооперативного банка с участием в нем кооперативов всех видов и типов, а также земских и городских учреждений, что значительно отличалось от первоначального варианта, предложенного МОСХ, рассчитанного на участие в проектируемом учреждении только ссудо-сберегательных товариществ. Попытки же облегчить условия получения кредитов из Госбанка — до открытия собственного — успеха не принесли. Выступавший на съезде А.А. Беретги указал, что только 15% кредитовавшихся в Госбанке ссудо-сберегательных товариществ были безупречны по обязательствам, безнадежный долг остальных достиг 270 тыс. руб. Поэтому банк открывал кредиты только тем учреждениям, в которых он был уверен, для чего и служила сложная система оформления заявок. Для остальных же заведений помощь кредитами будет, как считал представитель Госбанка, не только бесполезной, но и вредной. Государственный кредит и инспекторский надзор устанавливаются только для беспаевых товариществ, в которые ссудосберегательные товарищества могут при желании преобразоваться. Таким образом, Госбанк открыто отдавал предпочтение кредитным товариществам, хотя к тому времени их насчитывалось всего 7.
Материалы съезда свидетельствуют, что если при обсуждении вопросов объединения кооперативов, создания союзов и центральных органов ведущую роль играли представители МОСХ и его комитетов, то в вопросах внутреннего устройства и деятельности товариществ активнее были кооператоры-практики. В частности, развернувшаяся на съезде дискуссия об условиях приема в члены товариществ и тесно связанной с этим проблеме как обеспечения ссуд, так и вообще сущности самих кооперативов, фактически продолжала споры 60—70-х гг. Ориентировавшиеся на крепкие крестьянские хозяйства сторонники князя Щербатова настаивали на имущественной состоятельности членов товариществ, на сугубо предпринимательской практике кооперативов как гарантии возврата ссуд и правильного ведения дел. Ряд делегатов поддержал предложение Щербатова принимать в члены товариществ только лиц, владевших имуществом стоимостью хотя бы на 25 руб. сверх не подлежащего продаже за долги (дом, надел, вещи личного пользования). «Прагматикам-материалистам» противостояли «идеалисты» народного кредита, главным образом из народнически настроенных интеллигентов — основателей товариществ, которые, часто впадая в другую крайность, выступали за кредитную помощь самым широким слоям деревни, поддерживая идею личного трудового беззалогового кредита, гарантированного прежде всего нравственными качествами заемщика и его трудоспособностью, трудолюбием. Соответственно, на первый план у них выступала идея самопомощи через взаимопомощь, самостоятельности и независимости товариществ, некоммерческого характера их деятельности. И важно отметить, что эта точка зрения победила на съезде с явным преимуществом: любые ограничения в приеме членов были признаны неприемлемыми. Представители товариществ отстаивали допуск в члены лиц всех сословий, имевших право распоряжаться имуществом, независимо от их семейного положения, тем более, что ограничение членства домохозяевами было неприемлемо для городских и фабрично-заводских кооперативов. Имущественный ценз был признан излишним, т.к. задача ссудо-сберегательных товариществ, по мнению большинства, должна состоять в обеспечении кредитом всех неимущих классов, каждый работоспособный член семьи должен иметь право на личный кредит. В итоге съезд постановил: предоставить полную свободу действий собраниям и правлениям товариществ относительно определения кредитоспособности своих членов.
Съезд высказался также против каких-либо унификаторских тенденций в вопросах управления товариществами, выплаты вознаграждений членам правлений, против регламентации и стеснений полномочий собраний, вытекавших из предложений Щербатова и его сторонников, считая, что кредитоспособность и правильное функционирование кооперативов больше зависит от соответствия устава своеобразию условий, чем от единообразия порядков. Для взыскания долгов с неисправных заемщиков было решено обратиться к правительству с ходатайством об усилении административного воздействия волостных властей и полиции по взысканию просроченных ссуд, о разрешении отдачи имущества должников в аренду для покрытия долгов за счет арендной платы или использования для этих целей части пая и т.д. Стремление использовать фактор административного воздействия обусловливалось особенностями правового положения крестьян, их сословной обособленностью, выведением значительной части крестьянского имущества из-под ответственности, а также правовой ограниченностью товариществ. Не менее животрепещущим был также вопрос о переписке обязательств по ссудам. Ряд товариществ, особенно из благополучных, считали ее недопустимой и высказывались за безусловное ее запрещение — вплоть до исключения должников. Но большинство все же признало невозможным полное запрещение переписки срока возврата ссуд, особенно учитывая объективные обстоятельства и разорительные последствия обращения к ростовщикам. При этом многие делегаты считали переписку обязательств скрытой формой долгосрочных ссуд, необходимость которых была общепризнанной.
Материалы обсуждения этих острых проблем свидетельствуют не только о затруднительном экономическом положении деревни, правовой несостоятельности крестьян, но и о неподготовленности кооперативов к глубокому анализу причин неудач кооперативного движения, нежелании или опасении решать эти сложные задачи. Заявление одного из делегатов съезда о том, что никакие ссуды не улучшат крестьянского хозяйства, «если не устранить общих экономических и социальных причин, обусловливающих уровень благосостояния населения», не стало предметом обсуждения — то ли в силу запрета властей, то ли из-за недопонимания сути вопроса самими кооператорами. Представитель Нечипоровского товарищества Полтавской губернии П.П. Бохановский с горечью отметил, что общих причин неудач товариществ отрицать нельзя, но если съезд начнет обсуждать их, то опустится «в такую бездну, из которой трудно выбраться». В результате по итогам прений съезд постановил: допустить в экстренных случаях переписку ссуд, но при обязательной уплате процентов по ссуде и 71 о части долга; обязать правления и советы следить при выдаче кредитов за соответствием размера ссуды потребности, на которую она берется, запретить применение карательных мер за просрочку ссуд в виде пеней и увеличения процентов по кредиту, как «мер неэффективных и не соответствующих духу товарищеского кредита»; для обеспечения же возможных потерь рекомендовать образовывать страховые капиталы при товариществах и проектируемом Центральном банке41.
И, наконец, рассматривая вопрос о возможном общественном содействии мелкому кредиту, съезд фактически имел в виду лишь земства. Присланные накануне открытия съезда отзывы земств на обращение его организаторов свидетельствовали, с одной стороны, о их сочувствии делу мелкого кредита, а с другой стороны, о непреодолимом еще сомнении и даже недоверии большинства земских деятелей к ссудо-сберегательным товариществам. Видимо, помня о переменчивости позиции земств в этом вопросе, большинство делегатов и не возлагали на них каких-то особых ожиданий. И действительно, из полученных в декабре 1897 г. — марте 1898 г. отзывов 74 земских управ (68 уездных и 6 губернских) из 32 губерний в 17-ти сообщалось об отсутствии в их деятельности проведения каких-либо мер по содействию мелкому кредиту; в 12-ти говорилось о том, что такие меры в связи с решением МОХС будут возобновлены после длительного перерыва. Остальные земства так или иначе уделяли внимание этой проблеме, но одни из них предпочитали помогать сословным крестьянским заведениям (волостным вспомогательным кассам, сельским банкам и т.п. учреждениям), работавшим на мирских капиталах и охватывавшим все крестьянство; другие решили оказывать содействие беспаевым кредитным товариществам, более отвечавшим, по их мнению, потребностям деревни; третьи, сочувственно относясь к народному кредиту, не имели ни опыта, ни средств; четвертые предпочитали развивать собственные кредитные операции, что впоследствии оформилось в учреждении земских касс мелкого кредита по положению 1904 г. Причем земства последней группы отдавали предпочтение не вообще личному кредиту, а прежде всего предметному, выдавая ссуды (иногда беспроцентные) на покупку скота, семян, орудий или продавая крестьянам эти товары из своих складов. Ссудо-сберегательные товарищества или не вызывали у большинства земств доверия, или считались учреждениями для зажиточных селян и торговцев, замкнувшимися «на нуждах только пайщиков» и не допускавшими какого-либо общественного контроля42.
Исходя из этого делегаты весьма прохладно отнеслись к призывам организаторов съезда налаживать контакты с земствами и привлекать их к пропаганде кооперативного кредита. Но еще большее недоверие и даже протест кооператоров вызвало предложение одного из делегатов ходатайствовать перед МВД о предписании земским начальникам пропагандировать учреждения мелкого кредита. «Пусть лучше не мешают», — таково было мнение подавляющего большинства участников. Главным в пропаганде кооперативного кредита был признан собственный положительный опыт ссудо-сберегательных товариществ, практические достижения по доступности и удешевлению кредита, что лучше всех «проповедей и нотаций» поможет их популяризации. И все же съезд в итоге принял решения: 1) ходатайствовать перед МВД о том, чтобы местные власти оказывали содействие возникновению учреждений мелкого кредита; 2) издавать периодический орган по вопросам мелкого кредита и проводить исследования о положении товариществ; 3) обратиться к земствам с просьбой распространять всеми возможными средствами среди населения сведения о задачах и способах организации товариществ43.
Завершился съезд заключительным обращением к делегатам профессора А.И. Чупрова, который от имени «политэкономической науки» приветствовал в их лице «творческие силы народа, осознавшего свои нужды и созидательную мощь общественного объединения». Не углубляясь в причины бедственного положения мелких производителей города и деревни и трудностей развития кооперативного кредита, он заявил, что видит знамения грядущих, прогрессивных изменений прежде всего в постепенном освобождении крестьянского хозяйства от рутины и следования тупым традициям, в начавшемся его улучшении, распространении передовых технологий (многополья, травосеяния, улучшения обработки почвы, применения новых машин и орудий и т.п.), наблюдавшихся в ряде районов страны, в создании артелей, совершенствовании кредита, распространении народного просвещения. «Ваши товарищества, — провозгласил оратор под аплодисменты делегатов, — суть лишь ячейки для будущего развития, так сказать, лаборатория, откуда со временем вырастет зерно новой жизни в будущем». На такой оптимистической ноте съезд завершил свою работу, высказавшись за созыв очередного форума уже в следующем году. Но ждать этого события пришлось долгих десять лет.
Итоги первых кооперативных форумов и новые проблемы
Съезд отразил общее состояние российского кооперативного движения, выявил его слабости и попытался наметить пути их преодоления. Несомненно, ему удалось привлечь к кооперативным проблемам внимание и властей, и практиков-кооператоров, и общественности. Именно с этого времени правительственные сферы обращаются к опыту зарубежного кооперативного законодательства, ведомства, как мы видели, принимают ряд мер по оживлению и регулированию деятельности подведомственных им кооперативов. Кооперативная проблематика занимает заметное место в работе ряда правительственных комиссий и совещаний, на съезде агрономической помощи местному хозяйству 1901 г.
Агрономический съезд, состоявшийся 10—19 февраля 1901 г., в этом отношении представляет особый интерес. На нем, наряду с проблемами развития сельского хозяйства, обсуждались и вопросы о возможном вкладе кооперации в совокупности мер агрономической помощи населению, главным образом «трудовому крестьянству». В отличие от кооператоров, зачастую намеренно сглаживавших огрехи в деятельности кооперативов в интересах сохранения благоприятного общественного мнения, земские агрономы критиковали многочисленные случаи злоупотреблений, банкротств, просчетов в деятельное и кооперативов, убеждали в необходимости внешней опеки над ними со стороны земств или создания последними собственных ассоциаций. «Ссудо-сберегательные товарищества "самозарождаться" без постороннего участия не могут. Их надо "насаждать"», — отмечал херсонский земский агроном А.М. Зиновьев. Его ярославский коллега И.М. Катаев выразился еще резче: «Крестьянское население настолько неразвито, что не может пользоваться кооперативами. История ссудо-сберегательных товариществ показала их нежизнеспособность. Организация кредита должна находиться в руках правительства и земства». В выступлениях участников съезда весьма четко выявилась тенденция к установлению земской опеки над кооперативами, что впоследствии привело к конфликтной ситуации в их взаимоотношениях.
Отчетливо проявилась на съезде и разность в подходах кооперативных и земских деятелей к охвату кредитными кооперативами сельского населения. Земцы категорически высказывались в пользу беспаевых товариществ, которые могли бы обслуживать все слои деревни. Характерно в этом плане заявление известного земского деятеля Д.Н. Шипова: «Учреждения общего мелкого кредита имеют в виду преимущественно кредитоспособных членов, а земские учреждения должны иметь попечение о потребностях всей массы населения и противодействовать дифференциации в населении»44. А.Г. Щербатов и его сторонники, также принимавшие участие в работе съезда, пытались отстаивать свои взгляды на преимущества ссудо-сберегательных товариществ, но большинство участников отдало предпочтение беспаевым кредитным товариществам, высказываясь за установление с ними связей по линии земств.
Наконец, под непосредственным влиянием всероссийских съездов и под эгидой земств были проведены местные съезды представителей кредитных кооперативов, из которых наиболее представительными были пермский и псковский, организаторами которых являлись активные участники московского форума. Эти съезды немало способствовали консолидации местных кооперативных сил, формированию кадров кооператоров-организаторов (Т.М. Михайлов — Пермь, М.И. Невлинов и И.Г. Грозберг — Псков, Х.А. Барановский — Киев, П.П. Бохановский — Полтава и др.). Идеи и проекты, обсуждавшиеся на съездах (кооперативные союзы, центральный кооперативный банк, кооперативная печать и т.п.), теснее связали отечественное кооперативное движение с международным. Заметно выросло число публикаций по кооперативной проблематике.
Много усилий было приложено к созданию центрального периодического органа — прежде всего для учреждений мелкого кредита. Попытки Петербургского отделения добиться возобновления издания своего «Листка», прекратившего выходить с 1887 г., оказались безуспешными («Листок» выходил с 1831 г.; всего было издано 22 выпуска; редактор — В.И. Хитрово). Правда, продолжал выходить 1—2 раза в год журнал «Сообщения Петербургского отделения Комитета о сельских ссудо-сберегательных и промышленных товариществах», но для большинства даже кредитных кооперативов он был малодоступен. После московского съезда статьи по проблемам мелкого кредита и съездовские материалы, как и обещал Щербатов, стали публиковаться в «Сельскохозяйственном журнале», издававшемся МОСХ, в котором был заведен раздел, посвященный мелкому кредиту. Но в целом этот журнал, отражавший прежде всего интересы крупных помещичьих кругов, не стал и не мог стать кооперативным органом: от подписки на него отказались многие товарищества. В 1900 г. был основан новый печатный орган МОСХ — еженедельник «Вестник сельского хозяйства», в котором была специальная рубрика «Хроника учреждений мелкого кредита». Здесь публиковались сообщения о деятельности отдельных кооперативов, о кооперативных съездах, освещались важные вопросы кооперативной теории и практики, как отечественной, так и зарубежной. В 1902 г. «Хроника» выделилась в специальное ежемесячное приложение к «Вестнику сельского хозяйства». Затем, в 1904 г., когда выпуск ее взял на себя А.А. Беретти, ставший к тому времени товарищем управляющего мелким кредитом, издание ее было перенесено из Москвы в Петербург, и еженедельник стал самостоятельным полу государстве иным изданием, занявшим полемическую позицию по отношению к Петербургскому отделению Комитета. На его страницах пропагандировались кредитные товарищества, идеи государственного банка для нужд кооперации, отстаивалась необходимость государственного попечительства над кооперативами. Хотя «Вестник сельского хозяйства» продолжал публиковать материалы по проблемам мелкого кредита и кооперации вообще, идея создания обще кооперативного органа оставалась пока нереализованной.
Нереализованными оставались и другие важные резолюции съезда. Причем руководство МОСХ сознательно вело линию на их пересмотр или корректировку, исходя из своих собственных представлений о путях их реализации. В частности, Щербатов, пытаясь реализовать идею создания финансового центра для кооперации, отходит от постановления съезда, выдвинув в качестве главного принципа деятельности банка не самопомощь и взаимопомощь кооперативов, а посредничество между кооперативами и Государственным банком, рассчитывая почти целиком и полностью на правительственные субсидии и лишь отчасти на помощь частных лиц и общественных учреждений. Так, для этих целей он рассчитывал заполучить средства (около 1,5 млн руб.), собранные в 1892 г. для помощи пострадавшим от неурожая и голода и переданные МВД для нужд мелкого кредита. Далее, стремясь ускорить создание проектируемого банка, МОСХ вернулось к идее создания финансового центра только для учреждений мелкого кредита, исключив участие в нем всех других видов ассоциаций. Компетенция банка существенно урезалась за счет исключения из нее учета векселей, совместного сбыта продукции кооперативов и закупок для них товаров и др. В таком виде проект банковского устава 24 апреля 1898 г. был принят МОСХ. Более того, стремясь сделать этот проект более приемлемым для Министерства финансов, Щербатов даже обратился к Витте с просьбой, чтобы чиновники министерства и Госбанка составили на его основе окончательный вариант устава. Витте отказался дать такое распоряжение, предложив представить готовый проект на рассмотрение министерства. И все же Щербатов испросил согласия министра на то, чтобы до официального представления устава он был проверен чиновниками кредитной канцелярии с целью «подведения его положений под требования кредитных учреждений»45.
К концу 1898 г. устав был составлен, создан костяк учредителей банка, состоящий в основном из представителей руководства МОСХ, действительных и почетных членов общества из числа крупных помещиков. Преобладание последних в составе учредителей имело мало общего с духом кооперативных учреждений, чьи интересы банк должен был представлять и защищать. В январе 1899 г. проект устава был опубликован в «Сельскохозяйственном вестнике» и послан на утверждение. Желая заручиться поддержкой московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича, Щербатов направил ему пространное послание, в котором изложил свое представление о сущности кооперативного кредита, его роли в подъеме сельского хозяйства и о роли государства в этом начинании. Подчеркивая государственное значение правильно организованного кредита для мелких производителей и важность правительственных ассигнований в капитал проектируемого банка, он вместе с тем в очередной раз указывал на особую значимость в этом деле именно кооперативных кредитных учреждений, и прежде всего сельских ссудо-сберегательных товариществ, которые, в отличие от сословно-общественных учреждений, строятся на началах «личной предприимчивости и имущественной кредитоспособности заемщиков, а не на опеке над ними представителей крестьянской администрации», которая убивает предприимчивость и предпринимательство46.
Вместе с тем еще в декабре 1898 г. были разосланы циркуляры-уведомления, в которых, наряду с выдержками из устава, содержались предложения правлениям товариществ известить организаторов о количестве паев, которые они могли бы приобрести, а также обращение к земским управам, предводителям дворянства, земским начальникам, губернаторам с просьбой содействовать привлечению пайщиков из сочувствующих делу мелкого кредита и распространению сведений о банке. Однако отклик был вялым. Ссудо-сберегательные товарищества обычно ссылались на финансовые трудности. К ноябрю 1899 г. было получено 204 ответа правлений: 46 отказались от участия в учреждении банка под различными предлогами, 9 не дали определенного ответа, 34 дали условное согласие, а 111 товариществ и 4 ссудо-сберегательные кассы (в основном южных и черноземных губерний и Курляндии) заявили о намерении подписаться на паи. Предводители дворянства и земские начальники в лучшем случае ограничивались заявлениями о сочувствии предприятию, представители земств были не удовлетворены многими положениями устава, прежде всего тем, что управы не могли приобретать паи и получать посреднические ссуды на нужды своих кредитных мероприятий. И все они отмечали недостаточность банковского капитала, удаленность его от кредитуемых учреждений, высокую стоимость пая и малый дивиденд. Готовность содействовать учреждению банка выразило 21 земство, более 20 оставили вопрос открытым и 8 высказались категорически против47.
В мае 1899 г. проект устава банка обсуждался на совещании, созванном при Министерстве финансов, с участием представителей от МВД, Министерства земледелия и государственных имуществ и МОСХ. Устройство банка было признано желательным. Хотя оставались разногласия по вопросу о районе его действия, устав банка был утвержден. Но средств для развертывания банковских операций катастрофически не хватало. Подавляющее большинство ссудо-сберегательных товариществ не смогло поддержать инициативу МОСХ. Урезанная по сравнению с намеченной съездом программа банка не вызвала ожидаемой поддержки земств, а сбытовые, производительные и потребительские кооперативы оказались отсеченными от участия в нем. Не удалось добиться и правительственных субсидий в основной капитал. В целом условия для создания единого кооперативного финансового центра, видимо, еще не созрели: оживление в кооперативном строительстве только-только намечалось, большинство кооперативов действовали изолированно друг от друга, а средства их были крайне скудны, правительственная поддержка недостаточна. И, наконец, в самом кооперативном движении, особенно в среде его руководства, все более отчетливо назревали противоречия и конфликты, обусловленные различиями в понимании сути и роли кооперации в социально-экономической, политической и культурной жизни страны.
В ходе работы состоявшихся в конце 1890-х — начале 1900-х гг. кооперативных, агрономических и сельскохозяйственных съездов выявились три основных подхода к вопросу о социальной ориентации и роли кооперации. Князь А.Г. Щербатов, вслед за князем А.И. Васильчиковым, ратовал со своими сторонниками за предпринимательскую ориентацию кооперативов в рамках формировавшегося буржуазного общества: кооперация, по его мнению, должна воспитывать в своих членах чувство рачительного хозяина, приобщать сельское население к товарно-денежным отношениям, облегчать переход массы крестьянства от натурального хозяйства к хозяйству, ориентированному на требования рынка, а вся деятельность ее должна соответствовать операциям ассоциации предпринимательского типа. Поэтому предполагалось кооперировать в первую очередь хозяев, способных вести самостоятельное хозяйство (с помощью членов семьи или даже наемных рабочих), но не пытаться поддерживать всех крестьян, особенно вырванных из полноценного хозяйственного процесса бедноту и сельскохозяйственный пролетариат.
Согласно другой, антикапиталистической по своей направленности точке зрения, отстаивавшейся также членом МОСХ профессором И.Т. Тарасовым и разделявшейся большинством земских деятелей, предназначение кооперации виделось прежде всего в оказании содействия малоимущим трудовым слоям населения в целях помощи лишенным средств производства, но не утратившим способности и желания работать, а также в предотвращении разорения средних слоев деревни сельской буржуазией и ростовщиками. В этом случае кооперация рассматривалась как своего рода институт социально-экономической реабилитации. Она должна была противодействовать разлагающему влиянию на традиционный крестьянский хозяйственно-бытовой уклад торгово-ростовщического капитала, сдерживать или предотвращать капитализацию деревни или хотя бы смягчать ее последствия. Тем самым должны были сглаживаться классовые противоречия и сохраняться социальная стабильность. Этот подход, подобно известным деятелям мелкого кредита С.В. Бородаевскому и А.А. Беретти, поддерживался и многими чиновниками, опекавшими кооперацию и стремившимися превратить ее в полугосударственную структуру благотворительного толка.
Еще один подход к проблеме также отличала антикапиталис-тическая направленность, но кооперация при этом трактовалась не как сила, консервирующая традиционный полупатриархальный сельский уклад, но как подготовляющая почву для более высокоразвитого и совершенного по сравнению с капитализмом способа производства, основанного «на началах общественности». Такой взгляд на кооперацию и перспективы кооперативного движения высказал, в частности, в своем выступлении на всероссийском агрономическом съезде 1901 г. Н.В. Левитский, представитель Петербургского отделения Комитета, сторонник кооператиции с социалистической ориентацией. Ссылаясь на западноевропейский опыт и опирась на высказывания К. Маркса, Ф. Энгельса, К. Каутского о сущности и перспективах капитализма, а из русских ученых — на наблюдения А.А. Исаева, изложенные в его труде «Начала политической экономии», он констатировал, что современная экономика стоит перед выбором: или «жалкое прозябание», кризисы, социальные потрясения, являющиеся неизбежными спутниками капитализма, или новый строй, основанный на всеобщей кооперизации общества, при котором кооперативные ассоциации всех видов и типов являются основой всей социально-экономической жизни страны. Ввиду того что «в сельском хозяйстве капитализм не создает необходимых экономических и психологических предварительных условий для будущей экономической организации», главной задачей оратор признавал «содействие великим организационным стремлениям, которые проявляет наше сельскохозяйственное кооперативное движение»48. Кооперативисты предлагали покрыть всю страну сетью кредитных, производственных, потребительских и т.п. кооперативов, которые бы в конечном счете мирно вытеснили капитализм и установили бы «царство кооперации». В какой-то мере продолжая традиции демократов-просветителей 60-х —70-х гг. (Добролюбова, Чернышевского и др.), сторонники этой ориентации пытались в новых условиях придать масштабность и глубину идее противопоставления кооперации капиталистическим отношениям. Однако в это время теория кооперативного социализма, вызревая под влиянием синтеза народнических, марксистских и западных социально-кооперативных воззрений, еще не получила какого-либо законченного оформления. Формировались только отдельные ее элементы, которые, в силу расплывчатости и нечеткости основных ее положений, могли и действительно стали фактором сплочения различных, главным образом народнических и неонароднических, направлений кооперативной мысли и кооперативного строительства. Это обстоятельство стало причиной назревания в МОСХ и его комитетах напряженности в отношениях деятелей различной идейной и практической ориентации, что совпадало с нарастанием и углублением общеполитического кризиса в стране (или отражало данный процесс) и завершилось сменой руководства МОСХ.
Кооперация на переломе: предреволюционное десятилетие
Динамику развития кооперативного строительства в целом, и кредитной кооперации в частности, в это переходное во многих отношениях десятилетие во многом по-прежнему определяли ссудосберегательные товарищества. Впервые после длительного кризиса 80-х — середины 90-х гг. количество открывшихся заведений превысило число закрывшихся, выросло число членов, заметно увеличились суммарный паевой капитал, объем вкладов и займов, возросли обороты операций. По большинству этих показателей ссудо-сберегательные товарищества лидировали вплоть до середины 1900-х гг., а по финансовой мощи — до начала Первой мировой войны. Зато по количеству разрешенных в 1895—1904 гг. к открытию заведений пальма первенства уже с 1901 г. перешла к кредитным товариществам (635 против 460), что во многом обусловливалось тем предпочтением, которое оказывалось этому типу учреждений как властями, так и земствами49. В целом же только за 1900—1904 гг. общее количество кредитных кооперативов возросло с 724 до 1431, число членов в них — с 200 тыс. до 564,2 тыс., балансовые средства увеличились более чем вдвое — с 25,2 млн руб. до 57,3 млн, вдвое возросли объемы вкладов и займов, составив к 1 января 1905 г. 35,5 млн руб., и почти в 1,5 раза увеличилась сумма выданных ссуд, остаток которых составил 49 млн руб.50 Преобладали количественно, естественно, сельские кооперативы, но наиболее сильными в финансовом отношении и по числу участников были заведения городов и местечек с самым разнообразным составом населения. В региональном плане наиболее представительными были кредитные кооперативы южных, юго-западных, прибалтийских и польских губерний. Не случайно именно там прежде всего возникла потребность в создании союзных объединений.
Как уже отмечалось, первый союз ссудо-сберегательных и кредитных товариществ возник в Бердянском уезде Таврической губернии. Инициатором выступило Андреевское товарищество, возникшее еще в 80-х гг., а к концу 90-х гг. имевшее уже более 3 тыс. членов и почти миллионный оборот. Основатель и организатор союза Е.А. Иванченко, анализируя причины возникновения объединения, писал: «Несмотря на развитие, товарищества в конце концов стали ощущать рознь в своих действиях, хотя, действуя по одним и тем же уставам, преследовали одну задачу. Неодинаковый размер взимаемых процентов по ссудам, разнохарактерные приемы в операциях зачастую порождали недоумение при встречах между собой членов из соседних товариществ. Сама администрация товариществ, будучи незнакома с делами своего соседа, нередко в ущерб своим и общим интересам создавала конкуренцию захватом вкладчиков с надбавкою на капиталы их процентов. Такого рода нежелательные явления не могли не натолкнуть стоящих во главе дела представителей товариществ к отысканию способа, могущего объединить интересы их»51. По инициативе Иванченко в 1896 г. представители четырех товариществ съехались на совещание и заключили соглашение, призывавшее участников к ведению «однообразных операций» и установлению предельного процента по вкладам. Соглашение носило добровольный характер и не было обязательным, а потому часто нарушалось. На помощь инициаторам пришел А.А. Беретти, в то время служивший в местной конторе Государственного банка. Под его руководством был выработан устав союза. В 1898 г. в Мелитополе состоялось еще одно совещание представителей заинтересованных товариществ (Андреевского, Берестоватского, Николаевского и Черниговского), которые после некоторой доработки подписали проект устава и отправили его на утверждение. Через 3 года, 7 мая 1901 г., наконец-то устав был утвержден Комитетом министров, но в «урезанном» виде: союз был лишен права приема вкладов и заключения займов, в том числе и права кредитоваться в Государственном банке. Уполномоченные товариществ собрались 8 ноября 1901 г.: был выбран совет — председатель Е.А. Иванченко (Андреевское товарищество), А.П. Дмитровский (Черниговское товарищество) и П.А. Харченко (Берестоватское товарищество), определено его местонахождение — с. Андреевское — и время открытия действий союза — 2 января 1902 г. Правительство фактически лишило объединение всех прав юридического лица, существенно ограничив его полномочия. Но зато теперь разрешено было утверждать союзы Министерству финансов, которое должно было в этих случаях руководствоваться бердянским уставом как образцовым. Особых последствий принятия этого акта в рассматриваемый период не было. По инициативе правления Терпеньевского товарищества Мелитопольского уезда был создан еще один союз кредитных кооперативов, разрешенный в 1902 г. В 1904 г. был утвержден устав Сунженского союза Курской губернии, но фактически это объединение так и не смогло открыть свои действия. Попытки же создать подобные союзы, предпринятые в Полоцке и Кубанской области, успеха не имели: власти отвергли ходатайства как «несвоевременные».
Судя по статистике, публиковавшейся Петербургским отделением, основания для такого заключения у властей имелись. Большинство кредитных кооперативов были еще явно маломощны, действия их встречали немало препятствий как объективного, так и субъективного порядка. В 1902—1903 гг. совет МОСХ по инициативе А.Г. Щербатова, принимавшего участие в работе Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности, провел несколько анкетных опросов ссудо-сберегательных товариществ, земств, правительственных агрономов, известных сельских хозяев на предмет выявления состояния и роли — в настоящем и в перспективе — кредитных кооперативов. Были получены ответы от 123 товариществ 40 губерний и областей, в том числе Польши, Сибири, Кавказа, которые были обработаны и опубликованы в «Сборнике ответов от правлений ссудо-сберегательных товариществ» (М., 1902). Материалы опроса показали, что перед кредитной кооперацией стояли все те же проблемы, что и накануне всероссийского съезда 1898 г. Опять общим было убеждение в необходимости для развития деревни мелкого кредита, вновь перечислялись факторы, препятствовавшие его повсеместному распространению: темнота и необразованность населения, настороженно-враждебное отношение местной администрации к кооперации, недостаток оборотных средств и невозможность получать кредиты у Государственного банка, сложности с обеспечением ссуд и возврата долгов заемщиками и т.п. Ряд респондентов высказался за более внимательное отношение к насаждению кредитных товариществ, которые были доступнее для сельского населения и находились под контролем и надзором Госбанка. Другие отдавали предпочтение ссудо-сберегательным товариществам, как учреждениям, где каждый член мог чувствовать себя хозяином, заинтересованным в делах кооператива, независимым от чиновничьей опеки. Правда, при этом признавалось, что они могут успешно действовать в районах с достаточно развитым в экономическом, культурном и нравственном отношениях населением, где имеются лица, способные организовать дела товариществ, обладающие «сознанием важности долга» и «любовью к народу темному, грубому, неблагодарному, но нуждающемуся в сочувствии и помощи». И опять-таки главное внимание обращалось не на ликвидацию сословной обособленности крестьянства, его малоземелья, а на народное просвещение, на помощь администрации и просвещенных лиц и, видимо как на последнее средство, — устройство кооперативных союзов, собственного финансового центра, проведение съездов, объединяющих местные кооперативные силы. При этом, как подчеркивал еще М.Л. Хейсин, хотя ответы ссудо-сберегательных товариществ свидетельствовали о незрелости кооператоров, которые «не ставили вопрос в широком масштабе, больше копались в частностях, однако и они не могли не обратить внимание на многие общие условия, мешавшие их развитию52.
В предисловии к сборнику А.Г. Щербатов обратил внимание на наметившуюся среди ссудо-сберегательных товариществ тенденцию к перерастанию их в «сельскохозяйственные союзы», т.е. в объединения более универсального характера, совмещающие кредитные, посредническо-сбытовые, закупочные и даже агрикультурные операции. В какой-то мере эта тенденция нашла отражение в новом положении о мелком кредите 7 июня 1904 г. Но даже князю, с его авторитетом и влиянием, не удалось добиться разрешения на учреждение союза ссудо-сберегательных товариществ в Рузском уезде Московской губернии, бывшем объектом пристального внимания МОСХ как полигон по практическому применению идеи усовершенствования кооперативного кредита.
Между тем сами кредитные кооперативы все более последовательно предпринимают меры по защите от наплыва в свои ряды малосостоятельных и некредитоспособных претендентов, исключают злостных должников. В ссудо-сберегательных товариществах процент отсева из желающих стать их членами увеличился с 30% в 1896 г. до 54% в 1902 г., за это же время процент вышедших по собственному желанию увеличился с 51% до 62%. В результате этих мер среди вышедших из кооперативов процент исключенных из товариществ несколько уменьшился — с 49 до 36%. Та же картина наблюдалась и в кредитных товариществах: за 1898—1902 гг. по собственному желанию вышли 39% членов, за неуплату ссуды исключены 17,1%53.
Что касается ссуд, то в среднем размер большинства их был весьма невысок. В ссудо-сберегательных товариществах в среднем на 1 члена в 1896 г. приходилось 75 руб., в 1900 г. — 99 руб., затем произошел некоторый спад: в 1902 г. средний размер ссуды составил 87 руб., однако уже в следующем году он незначительно, но увеличился. В кредитных товариществах положение было заметно хуже: средний размер ссуды в 1900 г. не превышал 45 руб., в 1902 г. он несколько вырос — до 48 руб., но к 1904 г. упал до 28 руб. Последнее обстоятельство в какой-то мере объясняется усложнением общих условий в стране и быстрым ростом участников в результате усиленного насаждения подобного рода заведений. Ввиду небольшого размера кредита деньги использовались главным образом на хозяйственные потребности первейшей необходимости: покупку рабочего и продуктивного скота, простейших земледельческих и кустарно-ремесленных орудий, аренду и покупку земли, ведение торговых операций и т.п. Как отмечали наблюдатели и исследователи, на улучшение хозяйств ссуды использовались мало, значительная их часть расходовалась непроизводительно54.
В среде потребительской кооперации некоторое оживление наблюдалось в 1892 г., когда, видимо под влиянием катастрофических последствий неурожая, число разрешенных обществ более чем утроилось. Но затем ситуация стабилизировалась: вплоть до 1898 г. в среднем ежегодно возникало 50—60 новых обществ. Как бы то ни было, за 6 лет их число (332) оказалось больше, чем за предыдущие 27 лет (277). Следующая волна учредительства приходится на период 1898—1904 гг., когда возникновение новых обществ шло по нарастающей (1898 г. — 92, 1900 г. — 106, 1902 г. — 183, 1904 г. — 202) и общая численность их (998) втрое превысила предыдущий показатель. Правда, не все учрежденные общества реально функционировали. Всего же к 1 января 1905 г., по подсчетам М.Л. Хейсина, существовало 951 общество с числом членов около 350 тыс.55 Меняется и состав кооперации в плане организационных форм. Если еще в середине 90-х гг. первое место занимали всесословные городские общества, за ними шли сельские, фабрично-заводские и железнодорожные, то теперь первенство переходит к сельских обществам, составлявшим 60% всех вновь открывавшихся заведений, городские общества отходят на второй план, а фабрично-заводские, несмотря на абсолютный прирост, составляют всего 1/10 всех новых обществ56.
Среди факторов, благотворно повлиявших на динамику развития потребительской кооперации, несомненно, следует отметить некоторые сдвиги в правительственной политике. Принятие «нормального» устава потребительного общества (13 мая 1897 г.) значительно облегчило для кооператоров разработку собственных уставов, передача утверждения обществ из Министерства внутренних дел губернаторам несколько облегчила и упростила эту процедуру. Сыграло свою роль и то, что наметилась волна общественного подъема, захватившая и кооперативную общественность. После нижегородского Торгово-промышленного съезда 1896 г., обратившего внимание на нужды кооперации, возникли два объединяющих и координирующих центра потребительных обществ. При Петербургском отделении создается Постоянная комиссия по делам потребительных обществ, которая уже 7 января 1897 г. провела под председательством П.Н. Исакова свое первое заседание. Была принята программа основных действий комиссии, которая включала такие пункты, как издание собственного периодического органа, сбор и публикация статистических сведений и отчетов о деятельности обществ, осуществление ревизий и контроля за деятельностью объединений, разработка правил и форм делопроизводства и отчетности, решение проблем кредита, страхования, совместных закупок товаров, составление справочных материалов о фирмах и других источниках приобретения товаров для нужд обществ и т.п. Свою деятельность комиссия начала с опроса действующих обществ, которым были разосланы анкеты. На основании полученных ответов Н.А. Рейтлингер составил и опубликовал «Обзор и положение потребительных обществ в России» (СПб., [1898]) — издание, послужившее ценным материалом для анализа тенденции развития потребительской кооперации. Комиссия — ее деятельным секретарем был И.Ф. Жеребятьев — в дальнейшем ежегодно публиковала своды статистических данных об обществах, последовательно выполняла возложенные на нее обязанности по составлению различного рода методических и инструкторских материалов; по ее инициативе и при ее содействии было возбуждено несколько ходатайств о нуждах потребительской кооперации, опубликован ряд книг, брошюр и статей, в том числе работы таких известных кооперативных деятелей, много сделавших для ознакомления общественности с успехами отечественной и зарубежной кооперации, как И.Х. Озеров, В.Ф. Тотомианц. В 1904 г. комиссия была реорганизована в специальный отдел.
Другим таким центром стал Московский союз потребительных обществ (МСПО), также возникший под влиянием решений нижегородского съезда. Напомним, что осенью 1896 г. правление московского общества «Взаимная польза» выступило инициатором созыва совещания представителей ряда потребительских кооперативов, чтобы обсудить вопрос о формах сотрудничества в закупке необходимых товаров. Идея создания объединения была одобрена, и 25 апреля 1897 г. ходатайство об утверждении устава союза было подано от имени 18 обществ. Устав был утвержден 16 июня 1898 г., и уже 23 октября состоялось первое собрание уполномоченных под председательством И.Х. Озерова. Главными деятелями союза были полковник И.П. Гибнер, представлявший офицерское общество Московского военного округа, С. А. Каблуков и В.Н. Анофриев. В отличие от союзов кредитных кооперативов, районы деятельности которых строго ограничивались рамками административных делений уездного масштаба, МСПО с самого начала носил характер всероссийского объединения. К 1905 г. он имел в своем составе 133 общества, разбросанные по всей России. Наибольшее их количество было в Московской (15) и Пермской (7) губерниях, а в остальных губерниях насчитывалось от 1 до 5 обществ. Таким образом, если комиссия, а затем отдел по делам потребительных обществ Петербургского отделения избирались членами отделения и деятельность их носила в значительной мере представительский, пропагандистский, организационно-инструктивный и информационно-справочный характер, то МСПО был центром самих кооперативов с уклоном в повседневную практику. Тем не менее оба центра работали в тесном контакте, причем именно МСПО с 1903 г. начал издавать кооперативный журнал «Союз потребителей», расходившийся в эти годы в количестве 500 экземпляров и ставший идейным центром потребительской кооперации.
По инициативе Постоянной комиссии при Петербургском отделении в марте 1897 г. была предпринята попытка создать единый закупочный центр петербургских потребительных обществ. Там также состоялось совещание представителей обществ, в ходе которого был выработан устав Кооперативного общества оптовых операций. В 1898 г. устав был представлен на утверждение, которое последовало 7 января 1900 г. Но общество, в котором к началу 1905 г. формально числилось 15 потребительских кооперативов, фактически так и не смогло развернуть своих операций, т.к. собранный к тому времени капитал не достиг уставной суммы.
Внутреннее положение большинства обществ было далеко не блестящим. Остро чувствовалась нехватка средств, особенно в сельских кооперативах. Больше всего удручали идеологов и теоретиков кооперации высокие проценты на паи и малые отчисления из прибылей на «общеполезные цели», что не соответствовало рочдельским принципам и их представлениям о кооперативном идеале. Вместе с тем уже отчетливо прослеживалась тенденция к обзаведению потребительских обществ собственными производительными предприятиями. В 1897 г. из 100 обследованных обществ 24 имели при себе 32 таких предприятия57.
С начала 1900-х гг. внимание МОСХ привлекли сельскохозяйственные товарищества и общества малого района действия, которые А.Г.Щербатов намеревался использовать в первую очередь для содействия агрикультурному и агротехническому подъему сельского хозяйства, противопоставив их в какой-то мере «академическому» направлению деятельности Петербургского отделения и рассчитывая привлечь в них массу сельских хозяев разного достатка и положения. По характеру своей деятельности, определенному «нормальными» уставами 1897 и 1898 гг., эти ассоциации мало чем отличались друг от друга. Более того, нередко сельскохозяйственные общества, чтобы избежать волокиты с оформлением различного рода посреднических заведений, принимали форму товариществ. Последние же с целью избежать введения повышенного размера паев, что препятствовало привлечению широкого круга участников, использовали уставы обществ. И те, и другие по форме и характеру деятельности отступали от кооперативных принципов. Но, учитывая, что они находились в непосредственной близости к населению и могли через распространение улучшенной техники, агрикультуры, через кредит и различного рода посреднические операции оказывать влияние на развитие хозяйств своих членов, даже теоретики кооперации относились к этому снисходительно, считая данные организации переходной формой к кооперативным учреждениям.
Первые ассоциации такого рода появились где-то на рубеже 1890—1900 гг. Уже на съезде деятелей агрономической помощи сельскому хозяйству 1901 г. в докладе И.В. Шумкова приведены были сведения о первых 15 сельскохозяйственных обществах малого района, возникших в 1900 г. в Самарской губернии на основе «нормального» устава. Число членов в них насчитывалось от 30 до 200 человек, членский взнос колебался от 1,5 до 5 руб. Среди участников преобладали крестьяне, но учредителями и руководителями выступали главным образом местные землевладельцы, управляющие имениями, земские начальники, священники, реже — зажиточные крестьяне. Деятельность обществ состояла в основном в учреждении складов земледельческих орудий, через которые шла продажа их своим членам по «умеренным ценам». Среди продававшихся изделий были и простые орудия (вилы, лопаты, топоры, косы и т.п ), и достаточно сложные и дорогие машины (конные косилки, грабли, жнейки, сноповязалки и т.д.). Получали их общества на комиссию из губернской земской управы, а также с казенного Воткинского и ряда частных заводов и фирм, которые отпускали им товары со скидкой (на 15—32 руб. против розничной цены) и даже в кредит. Ряд обществ обзавелись собственными лавками на местных базарах для продажи различных изделий, устраивали на свои средства учебные слесарно-кузнечно-столярные мастерские, организовывали сельскохозяйственные выставки, собиравшие немало посетителей, устраивали случные пункты для разведения улучшенных пород скота. Шесть обществ возбудили ходатайства об аренде казенных земельных участков, предполагая на небольшой их части устроить опытные поля, а на остальной вести товарищеское улучшенное хозяйство с травосеянием, рядовыми посевами хлебов при улучшенной обработке почвы. Все это требовало, естественно, дополнительных средств, которые не могли покрыть членские взносы, единовременные казенные ассигнования и ссуды земств и частных лиц. Общества намеревались открыть собственные кредитные товарищества, хотя в деревнях уже действовали кредитные кооперативы с суммарным оборотом в 300 тыс. руб. Как отмечалось в докладе, общества, в связи с разносторонними нуждами деревни, обречены быть универсальными учреждениями и им крайне сложно специализироваться58.
Эту картину дополняют полученные МОСХ отчеты обществ за 1902 г. Наиболее интересны сведения о деятельности Алексеевского сельскохозяйственного общества Бузулукского уезда, возникшего в 1900 г. по инициативе купца П.Д. Кузьмина, выходца из крестьян. За два года численность участников возросла с 52 членов-учредителей до 150 человек. Задачи общества, определенные «нормальным» уставом, были конкретизированы в соответствии с интересами его участников: 1) добиваться улучшения технической обработки земли посредством распространения сельскохозяйственных машин и орудий; 2) регулировать колебания хлебных цен в течение всего года; 3) создавать хлебные запасы на случай неурожаев; 4) приискивать зимние заработки для крестьян; 5) обеспечивать беднейших членов общества семенами в неурожайные годы и т.д. С этой целью общество устроило склад земледельческих орудий, продавая их по льготным ценам, арендовало у казны участок в 264 дес. Для опытного хозяйства, которое велось на паевых началах (600 паев по 5 руб.), при обществе было учредено кредитное товарищество, в которое вошли по преимуществу беднейшие хозяева, был выхлопотан кредит в 10 тыс. руб. для ведения посреднической операции под залог хлеба участников59.
Другое общество того же уезда — Барабановское, возникшее в том же 1900 г. по инициативе местного землевладельца Г.Г. Штехера, главной задачей поставило распространение улучшенных сельскохозяйственных орудий, для чего также организовало склад и продало за два года плугов на 25 тыс. руб. В результате, как отмечалось в одном из отчетов общества, редкий хозяин в районе действий общества не имел плуга. Было учреждено с помощью казны кредитное товарищество. Попытки же распространить новые приемы хозяйствования с введением травосеяния успеха не имели — по причине как новизны дела, так и, главное, «затруднений, возникавших от общинного владения землей». Не пользовались успехом и бесплатные случные пункты для скота, хотя МЗиГИ выделило для этой цели племенных производителей: крестьяне не охотно пользовались ими главным образом из-за их отдаленности от деревни60.
Наконец, Ивантеевское сельскохозяйственное общество Николаевского уезда также возникло в 1900 г. по инициативе местного крестьянина И.А. Антропова при 12 членах-учредителях. Через год в обществе было уже 40 участников. Общество арендовало казенный участок в 800 дес., открыло потребительскую лавку, в результате деятельности которой местные торговцы вынуждены были понизить цены на товары61.
На первых порах руководители обществ нередко допускали и ошибки. Так, Старобуяновское общество, установив на изделия, продававшиеся из собственного склада, наценку выше оптовых цен в 20% (чтобы получить прибыль и сделать скидку своим членам в 10%), вскоре ощутило затруднения в сбыте товаров и вынуждено было снизить цены. То же самое произошло с потребительской лавкой. В результате цены в ней также были снижены, что благотворно сказалось на торговых операциях, а местные лавочники, даже в ряде соседних деревень, вынуждены были удешевить свои товары62.
Вместе с тем в докладе И.В Шумкова на агрономическом съезде отмечалось, что многие уездные сельскохозяйственные общества, считавшиеся филиалами МОСХ, существуют только на бумаге. Этот факт был крайне неприятен А.Г. Щербатову, который решил активизировать деятельность МОСХ в этом направлении. Еще в 1900 г. со страниц «Вестника сельского хозяйства» (№ 47. С. 14— 15) обществам малого района действия предлагалось взять на себя функции содействия организации и контролирования учреждения мелкого кредита. Затем князь сам посодействовал учреждению общества в с. Васильевском Рузского уезда, рядом со своим родовым имением. Вскоре сельскохозяйственные общества возникли еще в двух селах того же уезда, затем во Владимирской, Воронежской, Нижегородской губерниях — как правило, вблизи имений князя или его коллег по МОСХ. Затем местным отделением МОСХ были учреждены 4 общества в Донской области. По данным М.Л. Хейсина, на 1 января 1902 г. было 137, а к 1904 г. насчитывалось уже около 700 таких объединений63.
Новые ассоциации, хотя и насаждавшиеся в значительной мере «сверху», становились заметным явлением в жизни российской деревни. В феврале 1903 г. группа самарских общественных деятелей — членов МОСХ (В.Д. Протопопов, П.Л. Кузьмин, П.Н. Тишинский, И.М. Лисовский) предложила учредить при МОСХ в дополнение к существовавшему известному Комитету о сельских ссудо-сберегательных и промышленных товариществах еще и специальный Комитет о сельскохозяйственных обществах малого района действия и кредитных товариществах. Проект почти полностью копировал структуру и функции старого Комитета, вплоть до права учреждения местных филиалов, первый из которых и предлагалось открыть именно в Самаре.
Идея понравилась Щербатову, и он 8 октября 1902 г. обратился с циркулярным письмом к правлениям ссудо-сберегательных товариществ и сельскохозяйственных обществ с предложением высказать свое мнение о «значении этих учреждений в деле улучшения сельского хозяйства и сбыта сельскохозяйственных продуктов». Затем 13 ноября он делает специальный доклад на заседании Петербургского отделения: общества признавались одним из наиболее действенных средств увеличения производительности сельского хозяйства. Эти заведения должны были служить проводниками земских и правительственных мер, а их деятельность должна была способствовать повышению интереса местного населения к улучшению хозяйств, к его интенсификации, к совместным производственным и сбытовым операциям и т.п., что отчасти должно было снять трудноразрешимый вопрос о малоземелье. Наконец, 29 ноября 1903 г. при МОСХ состоялось совещание представителей сельскохозяйственных обществ малого района действия. Для рассмотрения вопросов, поднятых на нем, по постановлению общего собрания МОСХ от 5 марта 1904 г. была создана специальная комиссия, которая должна была заниматься проблемами обществ до утверждения МЗиГИ программы специального Комитета о мелкорайонных обществах64. Но деятельность МОСХ в этом направлении так и не развернулась.
Из сельскохозяйственных товариществ в рассматриваемое время после длительного перерыва начали возрождаться артели по сбыту и переработке молока. Вскоре после своего появления в 60—70-х гг. они начали хиреть и уступили свои позиции предпринимательским маслодельным и сыроваренным заводам. С середины 90-х гг. началось их постепенное возрождение. На этот раз очагом их распространения стала Западная Сибирь — Тобольская и Тюменьская губернии. Здесь маслодельные заводы появляются с середины 80-х гг. Это были частные предпринимательские заведения. Роль их в развитии отрасли, в появлении артельных заведений неоднозначна. С одной стороны, они способствовали технической модернизации отрасли, улучшению культуры и технологии производства масла, оказывали благотворное влияние на развитие крестьянского хозяйства, его специализацию, улучшение агрикультуры, внедрение травосеяния и улучшенных пород скота, способствовали преодолению недоверия крестьян к новому делу. Но с другой стороны, предприниматели широко использовали торгово-ростовщические приемы эксплуатации окрестного населения, занижая цены на сдававшееся крестьянами молоко, отпуская за сданное молоко товары из своих лавок и т.п. Особенно стремительно маслодельное производство здесь стало развиваться с открытием железнодорожного сообщения. В 1902 г. в Западной Сибири насчитывалось 2035 маслодельных, в основном частных, заводов, продукция которых скупалась отечественными и зарубежными фирмами65.
Насаждение артельных маслодельных заводов началось в середине 90-х гг. с попыток инструктора молочного дела от Департамента земледелия МЗиГИ В.Ф. Сокульского организовать крестьянские артели в Ялуторском и Курганском уездах Тобольской губернии. Преодолев настороженное отношение крестьян, ему удалось в 1896 г. организовать маслодельную артель в д. Киселевой, в следующем году возникло еще 7 артельных заводов. Инициаторам самим пришлось разрабатывать уставы первых артелей. В этом Сокульскому помогали губернский агроном Н.Л. Скалозубов и чиновник И.И. Ионников. Согласно уставу, артели создавались с целью улучшения выработки и выгодного сбыта масла и других молочных продуктов, произведенных ее членами, для содействия улучшению и поднятию других отраслей сельского хозяйства, связанных с маслоделием, и для удовлетворения культурно-просветительных нужд и духовных потребностей артельщиков. Возникали они по устному или письменному договору, которые удостоверялись волостным правлением. Артельщики вносили пай и обязывались сдавать молоко только на свой завод. Выход из артели был возможен только при отсутствии долга, права же на членство в артели передавались по наследству. Артельными делами управлял староста и выборный совет. Помимо паевого капитала, артель располагала средствами, выделявшимися ведомством, на которые закупалось оборудование (сепараторы) и нанимался технический персонал. Техническое состояние заводов находилось под наблюдением местного правительственного инструктора. Более того, на первых порах местная администрация даже пыталась полностью отстранить артельщиков от сбыта их продукции66. Артельным заводам пришлось выдерживать и жесткую конкурентную борьбу с владельцами частных заводов, которые наряду с экономическими методами использовали и поджоги, и уничтожение документации, и запугивание поставщиков молока. Ситуация несколько улучшилась с принятием «нормального» устава сельскохозяйственного товарищества. В 1901 г. насчитывалось уже 52 артельных завода.
Инструкторская организация, руководимая Сокульским, не успевала оказывать артелям необходимую техническую помощь. После длительных переговоров на правительственном уровне в 1902 г. была учреждена Организация по устройству кооперативных заводов, руководство которой было поручено председателю Курганского отдела МОСХ А Н. Балакшину. В течение 5 лет МЗиГИ выделяло ей по 7 тыс. руб. ежегодно для помощи артельным заводам. Организация должна была осуществлять наблюдение за постройкой заводов, оборудованием их необходимой техникой, постановкой отчетности и делопроизводства. В первый же год своей деятельности Организация создала 34 маслодельных артели, в 1904 г. их насчитывалось уже более 7067. Постепенно начали возрождаться подобные артели и в губерниях Европейской России, но вплоть до конца рассматриваемого периода это были единичные случаи.
Таким образом, в целом за десятилетие 1895—1904 гг. российская кооперация в количественном отношении не сделала сколько-нибудь существенного скачка, по-прежнему отставая по всем параметрам (численности, плотности размещения, финансово-материальной базе и т.п.) от кооперации западно-европейских стран. Но в то же время в кооперативном строительстве за эти годы происходят важные качественные сдвиги, обусловленные как постепенным углублением и расширением товарно-денежных отношений, так и некоторым совершенствованием законодательной и нормативной базы, что имело следствием определенный рост численности кооперативных ассоциаций, а главное — существенное разнообразие их видов и форм (кредитные товарищества, земские кассы мелкого кредита, мелкорайонные сельскохозяйственные общества, промысловые товарищества и артели, союзы кредитных и потребительских кооперативов). Несколько меняется и отношение к кооперативному движению властных структур и общественности, что было продемонстрировано в работе Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности и его местных комитетов. В ходе анкетных опросов как кооперативов, так и земских и городских органов самоуправления, проведенных МОСХ, несмотря на выявившиеся разногласия, касавшиеся в основном приоритетности тех или иных форм кооперативных учреждений, определилось позитивное в целом отношение к кооперации и ее роли в местном «благоустройстве», более очевидными стали и трудности в организации и деятельности кооперативов. Однако ответы кооператоров в массе своей не поподнимали общие социально-экономические и правовые проблемы, тормозившие развитие кооперативного движения, хотя в выступлениях отдельных их представителей на различных форумах уже были попытки затронуть эти вопросы.
Нараставшее в эти годы оппозиционное возбуждение в российском обществе сказалось прежде всего на МОСХ и его комитетах. На первых порах оно было направлено против его председателя, А.Г. Щербатова, его централизаторских, авторитарных устремлений и выливалось в борьбу за либерализацию и демократизацию руководства. Почувствовав нарастающее недовольство, князь постепенно свертывает деятельность Комитета о сельских ссудо-сберегательных и промышленных товариществах и проводит свою программу через сторонников в Совете МОСХ. Чтобы противостоять такому образу действий, представители «оппозиции» повели борьбу за привлечение в члены МОСХ новых членов либерально-демократической ориентации. В результате выборов 1902—1903 гг. среди его членов оказались и некоторые видные деятели, причастные к освободительному движению. 4 января 1904 г. в Москве состоялся учредительный съезд «Союза освобождения», а 23 января на общем собрании МОСХ в его члены оказались избранными активные «освобожденцы» — И.И. Петрункевич, князь Д.И. Шаховской, князья П. и Д. Дол гору ковы, Ю.А. Новосильцев, Ф.А. Головин, В.И. Вернадский, Ф.Ф. Кокошкин, Д.Д. Протопопов, Л.Л. Бенуа, С.В. Курнин, Н.В. Тесленко и др.68 Они значительно усилили так называемое «новое течение» в МОСХ, которое постепенно от выражения недовольства щербатовским руководством Совета переходит к довольно четко выраженной политической оппозиции. В кооперативной верхушке все более зрело убеждение, что улучшение в любых областях общественной жизни невозможно при существующем государственно-политическом укладе.
Немалую роль в политизации оппозиции сыграл сам Щербатов, попытавшийся решить свои проблемы с помощью властей и правой прессы. С его подачи московский обер-полицмейстер Д.Ф. Трепов в рапорте генерал-губернатору великому князю Сергею Александровичу сообщал: «За последнее время в Императорское Московское общество сельского хозяйства проникли в качестве членов много политически неблагонадежных лиц, поставивших своей задачей... использовать его в целях оппозиционности, получив возможность на легальных началах собираться для обсуждения различных вопросов внутренней политики. Для этого группа повела агитацию против нынешнего состава исполнительного органа общества — Совета, главным образом против Президента Общества, камергера Высочайшего Двора, князя Александра Григорьевича Щербатова...»69 «Московские ведомости» обрушились с критикой на противников Щербатова, также обвиняя их в политической неблагонадежности и антиправительственной деятельности. В результате недовольным был навешан ярлык политической оппозиции, но и сам Щербатов вскоре вынужден был уйти в отставку.
Собрание МОСХ 19 ноября 1904 г. было первым, на котором открыто, хотя еще не в очень резкой форме, прозвучали политические мотивы. Собрание обсудило заявление 33-х членов, в котором указывалось, что в настоящее время правильная культурная работа невозможна в связи с «общими условиями» и что эти «общие условия» гибельно сказываются на упрочении и развитии важнейшей отрасли народного хозяйства — сельскохозяйственной промышленности. В заявлении отмечалась неразрывная связь между хозяйственными и политическими вопросами, между государственным строем, правами граждан, состоянием частной инициативы и аграрным прогрессом, между правовым статусом основного производителя сельскохозяйственных продуктов — крестьянина — и урожайностью его полей, а в конечном счете — и народного благосостояния. 10 декабря состоялось еще одно заседание МОСХ, на нем вновь обсуждалось заявление 33-х и было одобрено. Таким образом, фактически были поддержаны основные пункты резолюции известного совещания земских деятелей 6—9 ноября 1904 г. Правда, заявление было составлено в более осторожных выражениях, а его авторы еще были настроены на достижение компромисса с консервативным крылом общества. 14 же декабря, как известно, последовало заявление правительства, осуждавшее «сборища и скопища» и фактически отвергшее все поползновения оппозиции к критике властей.
События, происходившие в МОСХ и его Совете, не могли не сказаться на деятельности его комитетов, и в частности Комитета о сельских ссудо-сберегательных и промышленных товариществах. Как уже отмечалось, свои инициативы в области кооперации Щербатов начал проводить через Совет, минуя Комитет, деятельность которого постепенно затухала. Возобновить ее решили его члены из числа деятелей Московского союза потребительных обществ при поддержке земцев, ученых, практиков-кооператоров Московского региона. В отсутствии Щербатова 12 мая 1903 г. состоялось заседание Комитета под председательством известного земского деятеля и либерала В.Ю. Скалона. Были заслушаны доклады московского инспектора мелкого кредита Л.Н. Евдокимова (ставшего секретарем Комитета) о кредитных товариществах, экономиста и статистика профессора А.Ф. Фортунатова о мелком сельскохозяйственном кредите, члена Московской губернской земской управы Ф.А. Головина об отношении земств к кооперации, т.е. в основном вопросы, связанные с подготовкой нового положения о мелком кредите и отношением к новым формам кооперативных учреждений. При этом, несмотря на усиление позиций либералов, особых расхождений по существу обсуждавшихся дел с прежним руководством не наблюдалось. Особое внимание привлек доклад председателя МОСХ Н.П. Гибнера, в котором он обосновывал идею создания всероссийского союза потребительных обществ и других кооперативных учреждений и предлагал в связи с этим созвать Всероссийский кооперативный съезд70. Это предложение было вполне созвучно позиции Петербургского отделения Комитета: образованная при нем Постоянная комиссия по делам потребительных обществ в это же время предлагала созвать в 1904 г. Всероссийский съезд потребительной кооперации, используя (по аналогии со съездом 1896 г.) открытие Нижегородской ярмарки.
В дальнейшем Бюро МСПО, Комитет и его Петербургское отделение неоднократно высказывались за совместную работу по созыву съезда всех видов кооперации, их инициатива была поддержана рядом региональных съездов кооперативных и земских деятелей. Однако ситуация, складывавшаяся в стране и в руководстве МОСХ, делала этот замысел пока неосуществимым. Последний раз перед последовавшим полуторагодичным перерывом Комитет собрался 11 декабря 1903 г. В.Ю. Скалон, на этот раз в присутствии Щербатова, был утвержден в должности председателя; секретарем, вместо переведенного в Петербург и вошедшего там в состав Петербургского отделения Комитета Л.Н. Евдокимова, был избран известный либеральный деятель М.Я. Герценштейн. Комитет еще раз высказался за созыв общекооперативного съезда, но на этом его деятельность прервалась, на этот раз по политическим причинам.
Функции общероссийского кооперативного центра почти полностью перешли к Петербургскому отделению Комитета, который участвовал в разработке положения о мелком кредите 1904 г., образцовых уставов потребительских и сельскохозяйственных обществ малого района, промысловых и трудовых артелей и т.д. С созданием Управления по делам мелкого кредита часть его прежних функций — ведение текущей статистики, составление сводных балансов кредитных кооперативов и годовых отчетов и т.п. — перешла к ведомствам. В 1904 г. отделение произвело некоторую внутреннюю реорганизацию с целью более равномерного охвата всех видов кооперации. Были созданы 3 отдела: 1) учреждений мелкого кредита (председатель П.Н. Исаков, секретарь С.В. Бородаевский); 2) промышленных товариществ и артелей (председатель В.Г. Яроцкий, секретарь М.А. Курчинский); 3) потребительных обществ и товариществ (председатель Н.А. Рейтлингер, товарищ председателя И.Ф. Жеребятьев, секретарь В.Ф. Тотомианц). Каждый отдел имел собственную программу действий, членство и средства, руководители отделов составляли Совет отделения.
Но в целом все же ни Петербургское отделение, ни тем более Московский Комитет так и не стали органами собственно кооперативного движения. Они были достаточно далеки от кооперативных масс, больше представляли собой, как пишет М.И. Дударев, «органы для кооперации», наблюдающие и пропагандирующие, поощряющие кооперацию извне, с «академических высот», часто переносили на русскую почву западноевропейские организационные формы и принципы, исходя более из идейных соображений и научно-теоретических построений, чем из реальных обстоятельств71. Среди их членов было немало представителей ведомственных структур — С.В. Бородаевский, А.А. Беретти, Л.Н. Евдокимов, В.Ф. Сокульский и др. Не случайно возникали предложения расширить состав Комитета за счет привлечения в него кооператоров-практиков, создать на местах его отделения и филиалы. И все же роль Московского Комитета и его Петербургского отделения трудно переоценить. В немалой степени при их участии и помощи кооперативная жизнь на местах продолжалась: возникали новые ассоциации, проводились региональные съезды и совещания представителей кооперативной общественности, обсуждались нужды кооперативного строительства. Несмотря на заявления об аполитичности кооперативного движения, оно самим ходом развития ставилось перед необходимостью преодоления жестких рамок, определенных для него законодательством, что зачастую, помимо воли кооператоров, ставило их в оппозицию к власти. К тому же, действительно, как и отмечала полиция, в кооперативном руководстве все чаще оказывались представители либеральной и леворадикальной ориентации.
Автор статьи Корелин Авенир Павлович — доктор исторических наук (Институт российской истории РАН).
*Принципы, заложенные обществом потребителей рабочих-ткачей английского города Рочдейла (1842—1844 гг.): продажа товаров за наличный расчет и по умеренным рыночным ценам; распределение прибыли между потребителями пропорционально их закупкам; равенство всех членов общества независимо от размеров пая; отчисление части прибыли на культурно-просветительные цели и взаимопомощь.
1 Журнал высочайше учрежденной Комиссии по пересмотру устава Государственного банка. СПб., 1893. С. 62, 157—166.
2 Там же. С. 173—175.
3 Там же. С. 172-173.
4 Бородаевский С.В. История кооперативного кредита. Прага, 1923. С. 124-125.
5 Российский государственный исторический архив (далее — РГИА). Ф. 1152. Оп. 12. 1895 г. Д. 168. Л. 6-6об.
6 Там же. Л. 13.
7 Дударев М.И. Сергей Юльевич Витте и кредитная кооперация // С.Ю.Витте — государственный деятель, реформатор, экономист (к 150-летию со дня рождения). Ч. 2. М., 1999. С. 71.
8 Полное собрание законов Российской империи. Собрание третье, (далее - ПСЗ III). Т. 15. Огд. 1. № 11756.
9 РГИА. Ф. 1152. Оп. 12. 1895 г. Д. 168. Л. 16об.
10 Бородаевский С.В. Указ. соч. С. 132.
11 Вестник сельского хозяйства. 1900. № 3. С. 14.
12 См.: Корелин А.П. Сельскохозяйственный кредит в России в конце XIX - начале XX вв. М., 1988. С. 109-116.
13 РГИА. Ф. 395. On. 1. Д. 1152 б. Л. 5-8.
14 ПСЗ III. Т. 24. Отд. I. № 24737.
15 Бородаевский С.В. Указ. соч. С. 136.
16 Устав потребительских обществ 13 мая 1897 г. СПб., 1897.
17 Перепелкин А.П. Празднование 75-летия ИМОСХ. М., 1896. С. 32— 33, 42.
18 Устав сельскохозяйственных товариществ 30 июня 1897 // Свод законов Российской империи. Т. XII. Ч. 2. Устав сельского хозяйства. Ст. 45-46 (по продол. 1906 г.); ЦИАМ. Ф. 419. On. 1. Д. 2330. Л. 2-9.
19 Устав сельскохозяйственных обществ 28 февраля 1898 г. СПб., 1898.
20 ПСЗ. III. Т. 22. Отд. I. № 21550; Свод законов Российской империи. Т. X. Ч. I. Законы гражданские. Ст. 2198. 1—7.
21 См.: Кулишер И.М. Обзор русского и иностранного законодательства о кооперативных товариществах. СПб., 1906.
22 Там же. С. 236—237; Проект Гражданского уложения. Кн. V. Гл. XVIII. СПб., 1899. С. 404.
23 Сообщения Петербургского отделения Комитета о сельских ссудосберегательных и промышленных товариществах. Вып. 8. СПб., 1894. С. 18; то же. Вып. 12. СПб., 1897. С. 1-24.
24 Дударев М.И. Московское общество сельского хозяйства и подготовка первого Всероссийского съезда представителей ссудо-сберегательных товариществ (1898 г.) // Кооперация: Страницы истории. Вып. 7. М., 1999. С. 92-94.
25 Сообщения Петербургского отделения Комитета... Вып. 8. С. 4.
26 То же. Вып. 12. С. 4—5.
27 Хейсин М.Л. История кооперации в России. Л., 1926. С. 113; Сообщения Петербургского отделения Комитета... Вып. 12. С. 18—24; то же. Вып. 13. СПб., 1898. С. 83.
28 Сообщения Петербургского отделения Комитета... Вып. 12. С. 19— 124.
29 Вестник сельского хозяйства. 1907. № 15—16. С. 19.
30 Анцыферов А.Н. Центральные банки кооперативного кредита. Пг., 1919. С. 156.
31 См.: Дударев М.И. Ход Всероссийского съезда представителей ссудо-сберегательных товариществ и его решения // Кооперация: Страницы истории. Вып. 8. М., 1999. С. 145—179.
32 Центральный исторический архив Москвы (далее — ЦИАМ). Ф. 419. Оп. 1. Т. 3. Д. 312. Л. 145.
33 Щербатов А.Г. Ссудо-сберегательные товарищества // Сельскохозяйственный журнал. 1897. № 3. С. 5—15; он же. Учреждения мелкого кредита // Там же. № 6. С. 47—53.
34 Сообщения Петербургского отделения Комитета... Вып. 14. СПб., 1898. С. 231.
35 В работе съезда участвовали пионеры молочной кооперации, ставшие ко времени созыва съезда крупными маслопромышленниками, Бландовы, В.Ф.Лугинин, фабрикант Г.А.Крестовников, профессора А.И.Чупров, И.Т.Тарасов, А.А.Мануйлов. В.Э.Ден, присутствовали московский губернский предводитель дворянства кн. П.Н.Трубецкой, кн. И.И.Шаховской, экономист-аграрник М.Я.Герценштейн, служивший в то время в Московском земельном банке, а также представители местной администрации — губернатор А.Г.Булыгин, обер-полицмейстер Д.Ф.Трепов, городской голова В.М.Голицын, управляющий канцелярией генерал-губернатора В.К.Истомин, управляющий Московским удельным округом В.Н.Вельяминов, управляющий Московской конторой Государственного банка И.Я.Малевинский, ректор Московского университета П.А.Некрасов и проректор Н.А.Зверев и др. Петербургское отделение Комитета делегировало на съезд П.А.Соколовского, А.И.Каминку, А.Г.Штанге, поручив им вынести на суд делегатов принятый на нижегородском съезде 1896 г. и доработанный проект закона «О союзах учреждений мелкого кредита, обществ потребителей и промышленных товариществ и съездах их представителей» (ЦИАМ. Ф. 419. Оп. 1. Т. 3. Д. 3212. Л. 125).
36 Дударев М.И. Ход Всероссийского съезда представителей ссудо-сберегательных товариществ и его решения. С. 145—179.
37 Сообщения Петербургского отделения Комитета... Вып. 14. С. 234— 235.
38 Соколовский П.А. О союзах кооперативных товариществ: Доклад на заседании Всероссийского съезда представителей ссудо-сберегательных товариществ 26 марта 1898 г. // Сельскохозяйственный журнал. 1897—1898. № 4. С. 33-51.
39 Труды съезда представителей ссудо-сберегательных товариществ. М., 1899. Вып. 1. С. 12—14, 39—47; Сельскохозяйственный журнал. 1897— 1898. № 1. С. 34-36; № 2. С. 17-25.
40 Труды съезда представителей ссудо-сберегательных товариществ. Вып. 1. С. 10-24.
41 Там же. С. 31-37.
42 ЦИАМ. Ф. 419. On. 1. Т. 3. Д. 3213. Л. 64-65, 74, 168-174, 181182; Труды съезда представителей ссудо-сберегательных товариществ. М., 1899. Вып. 2. С. 2-10, 14-31.
43 Труды съезда представителей ссудо-сберегательных товариществ. Вып. 2. С. 47-53.
44 Цит. по: Дударев М.И. Московское общество сельского хозяйства и его участие в общественном и кооперативном движении (1895—1908 гг.): Дисс... канд. ист. наук. М., 1997. С. 285—290; Труды съезда деятелей агрономической помощи местному хозяйству. Ч. 1. Журналы заседаний VI секции. М., 1901. С. 4.
45 ЦИАМ. Ф. 419. Оп. 1. Т. 2. Д. 2289. Л. 22.
46 Там же. Л. 20 31; Архипова Л М. К вопросу о взаимодействии капиталов в кооперативной политике начала XX в. // Кооперация: Страницы истории. Вып. 4. М., 1994. С. 71—72.
47 См.: Дударев М.И. Московское общество сельского хозяйства и его участие в общественном и кооперативном движении (1895—1908 гг.). С. 279.
48 Труды съезда деятелей агрономической помощи местному хозяйству. М., 1901. Ч. 1. Доклад № 43.
49 Хейсин М Л. Кредитная кооперация в России: Исторический очерк и современное положение. 2-е изд. Пг., 1918. С. 78.
50 Корелин А.П. Сельскохозяйственный кредит в России в конце XIX — начале XX вв. М., 1988. С. 134-135.
51 Хроника мелкого кредита. 1902. № 4, апрель.
52 Хейсин М.Л. Кредитная кооперация в России... С. 86.
53 Там же. С. 76-77.
54 Там же. С. 57, 89.
55 Хейсин М.Л. Исторический очерк кооперации в России. Пг., 1918. С. 86-87.
56 Меркулов А.В. Исторический очерк потребительской кооперации в России. 3-е изд. М., 1919. С. 35, 41, 43; Хейсин М.Л. Исторический очерк кооперации в России. С. 86.
57 Меркулов А.В. Указ. соч. С. 41.
58 Съезд деятелей агрономической помощи местному хозяйству. 10— 19 февраля 1901 г. М., 1902. С. 9-25.
59 ЦИАМ. Ф. 419. On. 1. Д. 2405. Л. 1-7.
60 Там же. Л. 22-25.
61 Там же. Л. 32-33.
62 Там же. Л. 45—46.
63 Хейсин М.Л. Исторический очерк кооперации в России. С. 84.
64 См.: Дударев М.И. Московское общество сельского хозяйства и его участие в общественном и кооперативном движении (1895—1908). С. 95. В комиссию входили С.В.Курилин (председатель), М.Н.Вонзблей, А.Тесленко, С.Г.Аксаков, А.П.Левицкий, Шлыков, М.Е.Шатерников, В.И.Лемус и др.
65 Алексеева В.К. Кооперативное движение в Сибири. Конец XIX — начало XX вв. Новосибирск, 1993. С. 28.
66 Там же. С. 30—31.
67 Там же. С. 32; Королев А.М. Сибирская молочная кооперация: Прошлое и настоящее. М., 1926. С. 191.
68 См.: Дударев М.И. Московское общество сельского хозяйства и его участие в общественном кооперативном движении (1895—1908) С. 109— 114.
69 Цит. по: там же. С. 116.
70 Там же. С. 306; Вестник сельского хозяйства. 1908. № 44. С. 20.
71 Дударев М.И. Московское общество сельского хозяйства и его участие в общественном и кооперативном движении (1895—1908). С. 309.
Просмотров: 1095
Источник: Корелин А. П. Российская кооперация на рубеже веков: переломное десятилетие (1895—1904 гг.) // Экономическая история: Ежегодник. 2004. — М.: РОССПЭН, 2004. — С. 183-242
statehistory.ru в ЖЖ:
