Германские сельскохозяйственные концессии Северо-Кавказского края в первые десятилетия советской власти

После Октябрьской революции 1917 г. экономике молодого Советского государства для преодоления экономической и технической отсталости требовались колоссальные денежные средства, которых у руководства страны не было. Решить эту проблему можно было, как и во времена царской России, с помощью привлечения иностранных инвестиций в форме концессий.

При этом концессионный капитал предполагалось применить не только для восстановления промышленности, но и сельского хозяйства. В. О. Коротнич в своей записке «Возрождение сельского хозяйства России и концессионные предприятия» писал: «Сельскохозяйственные концессионные предприятия должны сыграть роль подготовительной ступени для перехода крестьянского земледелия центральной России в фазис интенсификации, а на окраинах — рациональной постановки коллективизации, которая должна привести крестьянское население окраин к созданию своего собственного полутоварного хозяйства»¹.

О необходимости привлечения иностранных инвестиций в сельскохозяйственную сферу писал нарком земледелия В. В. Осинский²: «Вопрос о привлечении иностранного капитала <...> для организации и развития русского сельскохозяйственного производства стоял на очереди задолго до великой войны 1914-1918 гг. Необходимость этого обусловилась тем, что русское народное хозяйство, находившееся в начальных стадиях капиталистического развития, располагало на своих окраинах <...> значительными земельными массивами, находившимися в крайне экстенсивной эксплуатации, а подчас и вовсе лежащими впусте <...> Потрясения народного хозяйства, вызванные войной с событиями революции, еще в большей степени обострили необходимость иностранного капитала в сельском хозяйстве нашей страны»³. В. В. Осинский также о необходимости «...наметить те отрасли и виды сельскохозяйственной промышленности, которые не могут быть нами восстановлены и организованы без крупной финансовой и организационной предпринимательской помощи извне, очертить хозяйственную природу этих предприятий <...> возможные сроки концессии»⁴.

Почему советские власти решились пойти на создание сельскохозяйственных концессий? Эти причины называл член наркомзема В. О. Коротнич в своей записке «Возрождение сельского хозяйства России и концессионные предприятия»: «1) Острый недостаток культур сельскохозяйственного капитала необходимого для быстрой интенсификации сельскохозяйственного производства в густо населенных районах центра и запада; 2) крушение товарного производства зерновых и скотоводческих продуктов редко населенных экстенсивных окраин юга и востока»⁵.

Объектом концессии могли стать все свободные земли, вошедшие в Государственный колонизационный фонд 6 июля 1920 г.⁶ Земли Юго-Восточного колонизационного фонда были разделены на две категории:

• категория А — земли, обследованные и представляющие наибольшую ценность для сельскохозяйственного освоения по своим естественным качествам с учетом водоснабжения и близости железных дорог;

• категория Б — земли, менее исследованные, трудные для освоения, требующие крупных работ по регулированию и устройству земельных отношений среди населения⁷.

Властям необходимо было в кратчайшие сроки превратить район юго-востока в хлебные житницы, а для этого, как писал В. О. Коротнич: «все средства хороши — в том числе и концессия»⁸. Однако «концессионерам нельзя предоставить на этих окраинах (юго-восточных районах страны. — О. Е.) удобные земли <...> им может быть отведен лишь малоудобный свободный фонд: в Самарской — 3 160 000 дес.; Саратовской — 150 000 дес.; Царицынской — 500 000 дес.; Донской области — 630 000 дес.; Кубанской — 150 000. Всего по юго-востоку — 3 580 000 дес.»⁹. Хотя в этом регионе было изобилие природных богатств: ископаемые, торф и сырье¹⁰. К тому же народный комиссариат земледелия считал, что Донская область должна была подвергнуться концессионированию в последнюю очередь, так как она являлась центром разведения табунного хозяйства страны и единственным источником пополнения кавалерии ремонтным составом.

В ноябре 1920 г. В. И. Ленин дал указание «выяснить возможности предоставления концессий заграничным капиталам на юго-востоке <...> в частности в Донобласти. Концессии будут представлены во всех наших хозяйственных областях: сельскохозяйственной, добывающей и обрабатывающей. Крайне важно разработать вопрос о сельскохозяйственных концессиях, то есть обработке на концессионных началах пустующих земель и в совхозах и вообще целых земель»¹¹.

A. М. Стопани и Н. П. Зеликману было поручено собрать материал с картами, детальным указанием местонахождения земель и прилегающих к ним путей сообщения¹². В подготовке данного вопроса должны были принимать участие ученые-агрономы, хорошо знающие местность и природные условия региона. Обращалось внимание на то, что если они откажутся выполнять данное поручение, то необходимо заставить их «работать под страхом лишения жизни»¹³.

В результате в декабре 1920 г. профессора Донского университета В. Е. Варзар, Л. К. Чермак, Н. Маркелов предоставили «Объяснительную записку к материалам о концессиях в юго-восточном крае». Они писали, что к иностранным концессиям нужно отнестись, как к средству возрождения хозяйственной жизни страны, которые могут оказать весьма благоприятное и полезное влияние¹⁴.

B. Е. Варзар считал, что концессионные предприятия могут способствовать «улучшению в области сельского хозяйства: 1) осушение заболоченных мест поймы рек Дона (30 тыс. дес. — Аксайское займище); 2) ...ирригационные проекты по мелиорации; 3) ...оживление и использование существующих, отчасти пустующих земель путем применения в крупных размерах тракторной обработки полей, что допустимо по условиям рельефа почти всюду в Донской области»¹⁵.

Его точку зрения поддерживал Н. Маркелов, называя земли Сальского округа Северокавказского края¹⁶, отведенные для частного коннозаводства в количестве свыше млн дес. земли, самыми лучшими и удобными для обработки тракторным способом. Именно эти земли «доселе девственные, при применении к ним американской системы механической вспашки и использовании наивыгоднейших культур могли бы дать значительное количество зерна (около 20 млн пуд.), подсолнуха (1 млн пуд.) и, при культуре сахарной свеклы и дальнейшей ее переработке, значительное количество сахара, а также побочные различные продукты животноводства, овцеводства и т. д.»¹⁷.

Л. К. Чермак особое внимание обращал на тонкорунное овцеводство края: «быть может, принятие некоторых мер, связанных с концессионными гарантиями, могло бы возродить, оживить и даже развить эту весьма важную и драгоценную отрасль животноводства, ныне при гражданской войне почти исчезнувшую в юго-восточном крае (до 7% ранее существовавших)»¹⁸. Ученые также считали, что предметом концессии могли стать: «постройка Волго-Донского канала, регулирование реки Дона и морской канал между Ростовом и Таганрогом»¹⁹.

Предложения профессоров были восприняты большевиками как рекомендация к созданию совместных и концессионных предприятий в сельском хозяйстве. Таким образом, в Юго-восточном крае появились концессии, занимающиеся ремонтом сельскохозяйственных машин, производством и переработкой сельскохозяйственной продукции — «Маныч» и «Друзаг».

В данной статье детально рассмотрены механизмы создания двух этих сельскохозяйственных концессий с участием германских фирм, выявлены проблемы функционирования и результаты их экономической деятельности в 1920-х — начале 1930-х гг., а также показан процесс их ликвидации.

* * *

Германо-российское семеноводческое акционерное общество «Друзаг» (Deutsche-Russische Saatbau Aktiengesellschaft)²⁰ было классическим типом смешанной концессии. В состав соучредителей вошли городской совет Кенигсберга и ряд германских фирм-производителей сельскохозяйственных орудий, в их числе «Сак», «Кемна» и «Ланц»²¹.

Советские власти предложили передать концессии «Друзаг» земли совхозов в Подмосковье: «Черемушки», «Красная горка», «Якунчиково», «Ананьино» — и в Донской области — «№ 8». Однако дирекция Германского общества семеноводов не спешила заключать концессионный договор. Причины этого заключались в следующем: 1) в наличии задолженности подмосковных совхозов «Якунчиково», «Ананьино» государству, которая автоматически переносилась на концессионера; 2) внутри общества велись споры «начинать или нет дело о концессии в России»: Я. Фашиньяк и его сторонники выступали за работу с Россией, а Шайбе и Форстер — против²².

Очевидно, Я. Фашиньяку удалось убедить акционеров в желательности сельскохозяйственной концессии в России. Основной концессионный договор был подписан 23 марта 1922 г. генеральным директором Германского общества семеноводов (Deutsche Saatbau Gesellschaft) доктором Варге и уполномоченным общества Яковом Фашиньяком²³. Договор был заключен сроком на 30 лет и предусматривал ежегодную выплату Советскому государству в размере 20% валового сбора продуктов данного хозяйства за отчетный год. При этом число иностранцев не должно было превышать 25% общего количества рабочих и служащих хозяйства.

Однако концессионеры не спешили приступать к работе, так как окончательно не был решен вопрос о земельных площадях, которые они должны были получить в пользование. Директор концессии Вааге заявил, что выполнение договора тормозится из-за того, что часть предоставленной им по договору земли оказалась занятой другими учреждениями, которые не хотели уходить с нее. В результате на имя председателя Государственного концессионного комитета Г. Л. Пятакова поступила записка: «...в виду того, что эта фирма связана с влиятельными, отчасти и с официальными кругами, было бы весьма нежелательно создать представление о наличии у нас такого хаоса, когда по концессионным договорам сдаются объекты уже сданные другим в аренду. Прошу Вас принять необходимые меры»²⁴.

Неумение вести переговоры приводило к различным недоразумениям. Так, представители фирмы «Ф. Крупп» жаловались на действия заведующего МОЗО Зайцева, который обошелся очень резко с их представителем. В связи с этим обстоятельством члену народного комиссариата земледелия Месяцеву было дано распоряжение сделать взыскание Зайцеву и в дальнейшем «придерживаться соответствующего этикета, чтобы не создавать зря осложнений и не портить впечатление»²⁵.

Кроме того, не редки были случаи, когда сотрудники МОЗО не знали месторасположение участков и находящихся на них построек. «Отсутствие у нас каких бы то ни было сведений об имениях анкетного, статистического или планового характера, — писал Казновский, — заставляло краснеть перед иностранцами за нашу постановку дела»²⁶.

В конце 1923 г. для обследования участков, предоставляемых концессии, в Россию прибыли представители Германского общества семеноводов Шайбе и Я. Фашиньяк. Они настаивали на осмотре и передаче совхоза «Хуторок» (бывшее имение барона В. Р. Штейнгеля)²⁷. Власти им отказали, потому что совхоз был хорошо оборудованным сельскохозяйственным предприятием с промышленным уклоном. На его территории находились: винокуренный завод с производственной мощностью 1 млн ведер спирта, галетная фабрика, мельница. Поэтому сдавать совхоз в концессию не имело смысла²⁸. Получив отказ, концессионеры не стали осматривать другие совхозы.

По этому поводу торговый представитель СССР в Германии Б. С. Стомоняков писал Г. Л. Пятакову в феврале 1924 г.: «Просим Вас обратить внимание НКЗ на то, чтобы действительно были предложены подходящие участки <...> следовало бы напрячь все усилия к тому, чтобы не доводить дело до разрыва и если последний будет неизбежен, то нужно будет позаботиться о том, чтобы разрыв произошел не по нашей вине»²⁹.

В апреле 1924 г. председатель Краевого экономического совета (КЭС) Юго-востока России Б. П. Позерн направил докладную записку в Главный концессионный комитет: «Юго-Восточный край, имеющий основной базой сельское хозяйство, для его возобновления в полном размере и максимального использования всей земельной площади в целях производства высокосортного зерна, особенно нуждается в организации крупных семеноводческих хозяйств, могущих удовлетворить местные заявки на семенной материал». Он указывал на то, что КЭС готов предоставить германскому обществу земли, «в двух различающихся друг от друга по количеству осадков районов: 1) “мокрого земледелия” — Кубано-Черноморе кой области совхозы “Красный хутор” и “Кубань”; 2) “сухого земледелия” — Донской области совхоз “№ 8”. Общая площадь этих земель 19 394,5 десятин»³⁰.

Только 1 октября 1924 г. совхозы «Кубань» и «Красный хутор» Кропоткинского района Армавирского округа окончательно перешли в пользование концессионера³¹. Одновременно был урегулирован вопрос о ликвидации задолженности по совхозу «Кубань» и решена жилищная проблема.

Концессией «Друзаг» руководила немецкая администрация во главе с управляющим Монгальтом³². В составе правления были русские и германские специалисты. В декабре 1924 г. заведующий II отделением Госземимущества А. П. Звонарев сообщал начальнику Юго-восточного крайземуправления, что концессия состоит из 42 человек штатных работников и служащих. Из них иностранцев — 3 человека³³.

На землях концессионного предприятия работало местное население: «Вспашка полей концессионером производится главным образом нанятыми сдельно плугами крестьян как окружающих сел, так и Ставропольского округа, а также тракторами ЮВСельтреста. Посев производится частично средствами концессии, а частично крестьянскими, но под руководством концессионера»³⁴.

Финансовый кризис, постигший Германию в 1925 г., отрицательно сказался на кредитоспособности Германского общества семеноводов, а следовательно, и на деятельности «Друзага». Концессия была акционерным обществом и могла продавать свои акции, но спроса на них, по-видимому, не было. К июлю 1925 г. было продано всего 40% акций³⁵. Чтобы поддерживать жизнеспособность концессии, в которую были вложены значительные средства, управляющий Ф. Дитлов³⁶ пытался добиться получения денежных, вексельных и товарных кредитов от государственных органов власти Германии и СССР.

В начале 1926 г. для концессии наступили достаточно тяжелые времена. 7 января состоялась особая сессия нарсуда Армавирского округа, на которой был рассмотрен иск Северо-Кавказского краевого союза Всеработземлеса и группы рабочих к «Друзаг» о зарплате. В ходе рассмотрения дела также были выявлены нарушения в выплате процентного отчисления союзу и случаи несвоевременной выдачи спецодежды. Суд принял решение привлечь к уголовной ответственности директора концессии К. К. Деллера³⁷.

В феврале 1926 г. из Центрального сельскохозяйственного банка концессии удалось получить ссуду 100 тыс. рублей. Кроме того, Ростовская контора Госсельсклада предоставила ей вексельный кредит на уборочные машины, Хлебопродукт выделил 1 вагон муки. Общая сумма предоставленного товара по векселям составила 100 тыс. рублей³⁸.

Однако в связи с начавшимся уголовным делом Северо-Кавказский краевой комитет РКП(б) решил поставить вопрос о дальнейшем существовании концессии и принятии мер к прекращению кредитования ее деятельности со стороны кредитных и хозяйственных организаций³⁹. Это постановление способствовало созданию комиссии со стороны Армокркамеры инспекции труда по ликвидации концессии⁴⁰. В целях сохранения хозяйства концессии и находящегося в ней имущества «от разбазаривания и продажи с молотка» было признано необходимым присоединение хозяйства концессии к смежному с ней хозяйству кубанской Госсемкультуры⁴¹.

В июле в Народный комиссариат иностранных дел поступило письмо из немецкого посольства. В нем сообщалось, что немецкое правительство поручило специально созданной комиссии принять участие в оздоровлении сельскохозяйственной концессии «Друзаг» вложением части необходимых капиталов, и на нее же в будущем возлагался контроль над деятельностью концессии. Ведение необходимых переговоров поручалось немецкому подданному Джону Фридриху Иордану⁴². То обстоятельство, что на защиту интересов концессии встало германское правительство, вынудило российские власти предоставить концессионеру право временного управления хозяйством. При этом были выдвинуты следующие условия: представить доказательства об отсутствии претензий со стороны главных кредиторов общества и уплаты зарплаты рабочим и служащим, гарантию германского посольства о внесении на текущий счет общества в одном из банков СССР 600 тыс. марок для пополнения оборотных средств предприятия⁴³.

В это же время перед Центральным сельскохозяйственным банком был поставлен вопрос о выделении дополнительного кредита концессии «Друзаг» в размере 300 тыс. руб. сроком до 9 месяцев⁴⁴. Кроме того, банк и Госторг должны были уполномочить свои ростовские филиалы принять от представителя концессии векселя и гарантии и выдать ему письма об урегулировании претензий. Только после соблюдения всех этих формальностей ликвидационная комиссия могла начать передачу хозяйства. Чтобы избежать задержек и недоразумений ГКК просило НКЗ РСФСР Дать указание местным органам «о необходимости содействия в выполнении достигнутого соглашения <...> чтобы передача <...> прошла наиболее быстро и с наименьшими трениями»⁴⁵.

В конце этого же года концессия получила кредиты от советского правительства на сумму свыше 575 тыс. рублей⁴⁶. Это свидетельствовало о заинтересованности советского руководства в деятельности концессии. Благодаря кредитам концессионное хозяйство было сохранено. Однако данное обстоятельство мало что меняло, так как основной капитал был вложен в предприятие в период инфляции в Германии. В результате долги по векселям перед российскими банками только росли, а это вело к еще большим финансовым проблемам. Поэтому было принято решение провести конкурс, который в интересах кредиторов устанавливал принудительное управление обществом.

18 октября в ВЦСПС, ЦК союза сельскохозяйственных и лесных рабочих поступила жалоба от 11 служащих концессии «Друзаг» на действия рабочего комитета. Их исключили из членов союза, так как они работали в администрации концессии⁴⁷. Служащие считали принятые к ним меры незаконными и просили разобраться в этом вопросе, потому что в п. Д Устава союза говорилось: «Не могут состоять членами союза лица административного персонала частнокапиталистических предприятий, имеющие право найма и увольнения, а также доверие предпринимателей»⁴⁸.

Данное обстоятельство заставило М. И. Лациса направить в ЦК профсоюза сельскохозяйственных и лесных рабочих письмо с требованием дать рабочкому указание о линии поведения в настоящее и особенно на будущее время. Он считал, что подобные конфликты вредно отражаются на работе концессии⁴⁹.

К 1927 г. на концессии насчитывалось 200 рабочих и 29 служащих, из них 14 иностранцев. Среднемесячная заработная плата в «Друзаг» составляла 40,15 руб., в то время как в «Маныч» работники получали 45 рублей⁵⁰.

В марте 1927 г. в КК НКЗ попало письмо Ф. Дитлова, адресованное Д. Ф. Иордану, в котором он сообщал о своей поездке в совхоз «III Интернационал» с целью выяснения условий работы и оплаты труда рабочих и служащих. В конце письма было отмечено: «Мы будем стараться не повышать тариф для наших рабочих»⁵¹. Из чего НКЗ сделало вывод, что при заключении предстоящего коллективного договора концессионер откажется повысить тарифные ставки рабочим, ссылаясь «как всегда на убыточность предприятия». Центральному комитету сельскохозяйственных и лесных рабочих 14 марта было дано указание: учесть этот факт при ведении переговоров о подписании коллективного договора с концессией «Друзаг».

В апреле управляющий Ф. Дитлов просил забрать обратно Донскую концессию (бывший совхоз № 8), так как считал невозможным там ведение интенсивного хозяйства, указывая одновременно на непомерно высокий размер долевого отчисления⁵². Кроме того, ссылаясь на разбросанность земельных участков, он хотел вернуть земельные хозяйства в Подмосковье — «Черемушки», «Красная горка».

Председатель Концесскома НКЗ К. Козырев сообщил в ГКК, что Северо-Кавказская правительственная инспекция согласна принять назад в свое ведение земли в Донской области. Но так как хозяйство ликвидировалось по желанию концессионера, а не по требованию правительства, то на основании §37 основного договора имевшиеся постройки, инвентарь, семена, фураж и материалы должны были остаться в совхозе⁵³.

Только в августе советские власти окончательно согласились принять обратно концессионные земельные участки, расположенные в бывшей Московской губернии и на Дону⁵⁴. В конце сентября 1927 г. Концесском Наркомзема подписал с концессией «Друзаг» дополнительное соглашение о принятии и передаче совхоза № 8 в экспедицию Донского окрземуправления, которое должно было выплатить концессионеру за принятое имущество (постройки, сооружения, инвентарь, фураж) 9092 руб. 21 коп.⁵⁵

В связи с тем, что руководство концессии не учло климатических и природных особенностей региона, к концу 1927 г. убытки фирмы составили около 590 тыс. рублей⁵⁶. К тому же к этому времени истек срок выплаты долга кредитным учреждениям СССР, и концессия была объявлена несостоятельным должником.

Помощь обанкротившемуся предприятию оказала Германия, предоставив для вынужденной санации концессии кредит в размере 600 тыс. руб.: 450 тыс. руб. поступили непосредственно от германского правительства, а 150 тыс. руб. — от городского совета Кенигсберга и немецких производителей сельскохозяйственных орудий. Из полученных денег 150 тыс. руб. пошли на погашение долгов «Друзаг» в Германии, 300 тыс. руб. были израсходованы на урегулирование претензий различных кредиторов в СССР, а еще 150 тыс. руб. пополнили оборотный капитал концессии⁵⁷.

21 сентября 1927 г. был заключен новый концессионный договор и дополнительное соглашение по деятельности концессии «Друзаг»⁵⁸. С советской стороны договор подписал заместитель НКЗ А. И. Свидерский, а с германской — директор Ф. Дитлов. Газета «Нью-Йорк Таймс» истолковала факт заключения очередного концессионного договора с «Друзаг» как иллюстрацию «новой тенденции в советской концессионной политике»⁵⁹.

По новому соглашению, заключенному на 27 лет, правительство СССР аннулировало свое обязательство по беспошлинной перевозке грузов для концессии, о чем и уведомило НКПС 8 февраля 1928 г.⁶⁰ Концессия по-прежнему должна была заниматься производством семенного селекционного материала зерновых культур и производить ежегодную двукратную апробацию посевов за свой счет⁶¹.

Несмотря на урегулирование всех спорных вопросов и благожелательное отношение центральных органов власти в конце сентября между концессией «Друзаг» и профсоюзом произошел конфликт. Краевое правление профсоюзов обвинило концессию в нарушении коллективного договора в вопросе вербовки рабочей силы. Концессионер должен был набирать рабочих из батраков, а вместо этого он принимал на работу местных крестьян. Профсоюз считал, что это делалось с тайным умыслом — крестьяне были мало знакомы с трудовым законодательством и с порядком расчетов за труд. Не дождавшись ответа ЦК по этому вопросу, Краевое правление профсоюзов приняло решение «передать дело о нарушении концессией коллективного договора в суд»⁶².

На совещании представителей ЦК, ВЦСПС и КК было принято решение: 1) использовать возможности разрешения конфликта мирным путем; 2) послать своего представителя в концессию для детального расследования данного вопроса на месте; 3) желательно сделать концессионеру последнее предупреждение. Предлагалось разрешить конфликт вне суда, чтобы не нагнетать обстановку, потому что сельскохозяйственных концессий в стране были единицы⁶³.

В конце октября фракция ЦК союзов постановила командировать в концессию «Друзаг» для обследования рабочего вопроса и организации труда, а также расследования конфликта по коллективному договору Юрина⁶⁴. Ему было поручено обеспечить интересы концессии.

Управляющий концессией «Друзаг» Ф. Дитлов направил в КК при СНК РСФСР письмо, в котором обрисовал гнетущую обстановку в концессии и просил разобраться с создавшимся положением. Он считал, что с приходом на предприятие председателя рабочего комитета Пономарева разразилась «эпидемия» исков к концессии и делалось это с разрешения вышестоящей организации. Пономарев позволял себе называть сотрудников шпионами, грозился отправить их в ГПУ и при этом добавлял: «Если бы не такая международная обстановка, то мы бы концессию в два счета убрали да еще с треском»⁶⁵.

В ходе проведения обследования концессии «Друзаг» летом 1928 г. работниками НКЗема по жалобе управляющего и в связи с отказом концессионера подписать коллективный договор было установлено, что Ф. Дитлов не соглашался подписывать договор из-за завышенных требований профсоюза. Суть конфликта заключалась в размере зарплаты. Труд работников по 1-му разряду в концессии оплачивался в сумме 19 руб. 80 коп., профсоюз же настаивал на 27 рублях. Хотя самая высокая ставка была только на сахарном заводе — 25 руб., в совхозе «Новая заря» она составляла 15 руб. 50 коп., совхозе «III Интернационал» — 19 руб. 40 коп., концессии «Маныч» — 22 руб. 80 коп. Представителям НКЗема с помощью НКТруда удалось уладить разногласия. Концессионер согласился на увеличение ставки 1-го разряда до 20 руб.⁶⁶

Взаимоотношения рабочкома с концессией работники НКЗема охарактеризовали как «крайне ненормальные». С одной стороны, это было обусловлено грубыми и нетактичными поступками Ф. Дитлова и его служащих, а с другой — главным виновником назывался председатель рабочкома — Пономарев. Комиссия посчитала его действия «как хозяйственно нецелесообразные» и некорректные по отношению к концессионеру. Так, из 26 конфликтов, переданных им в суд за период 1927 — первая половина 1928 г., 25 было разрешено в пользу концессионера и только 1 в пользу союза⁶⁷. Вместе с тем были отмечены нарушения в деятельности концессии: прием на работу нечленов союза, отсутствие общежития для сезонных и поденных рабочих, несвоевременная выдача спецодежды и т. д.⁶⁸ Комиссия рекомендовала их ликвидировать, чтобы не доводить дело до суда.

Управляющий концессией готов был принять все необходимые меры для разрешения рабочего вопроса. Он заверил, что правление концессии склонно пойти на компромисс с профсоюзами, но они в свою очередь «должны, наконец, усвоить себе значение концессионной работы “Друзага” и не ограничиваться постоянной агитацией против нас как капиталистической организации»⁶⁹.

Краевая прокуратура поручила помощнику прокурора Армавирского округа Либуркину разобраться с хищениями, потравами и другими «ненормальностями» в концессии «Друзаг». После изучения положения дел был принят ряд решений. Во-первых, Ванновскому райкому ВКП(б) в целях создания здоровой атмосферы вокруг концессии провести соответствующую работу как среди членов ячейки концессии, гак и в Ванновской партийной организации. Одновременно указывалось на необходимость проведения широкой разъяснительной работы среди населения. Во-вторых, поставить вопрос перед Краевым союзом сельскохозяйственных рабочих о замене Пономарева другим работником. В-третьих, предложить РИКу и в дальнейшем своевременно реагировать на любые заявления концессионера⁷⁰.

Главконцесском 3 июля 1928 г. получил телеграмму от управляющего концессией Ф. Дитлова: «Мой приезд в концессию нашел полные террористические действия предрабочкома, и работа благодаря этому парализована. Настаиваю на немедленном удалении предрабочкома Пономарева или отказываюсь в дальнейшем от управлении хозяйством»⁷¹. Концессионеру было сообщено, что по этому вопросу были приняты соответствующие меры еще до получения от него телеграммы.

Председатель ГКК В. Н. Ксандров был поставлен в известность НКИДом, что в новое правительство Германии вошли министр земледелия О. Дитрих, являвшийся одним из совладельцев сельскохозяйственной концессии «Друзаг», и министр юстиции Э. Кох-Везер, который был заинтересован в работе этой концессии. В связи с этим обращалось внимание на политическое значение концессии (фактически ее акционерами становились члены германского правительства) и на необходимость создания условий для нормального развития предприятия, чтобы не допустить его ликвидации⁷².

Попытки ГКК предотвратить разрастающийся конфликт между концессией и Северо-Кавказским краевым отделом Союза сельскохозяйственных рабочих оказались неудачными. В январе 1929 г. на совещании ОТЭ ВЦСПС рассматривался вопрос о привлечении концессии «Друзаг» к ответственности за систематическое нарушение коллективного договора с ЦК Сельхозрабочих. Однако большинство участников признали нецелесообразным в данный момент привлекать концессионера к судебной ответственности. ЦК Сельхозрабочих предложил обратиться в народный комиссариат труда (НКТ) с изложением основных требований в отношении выполнения концессионером коллективного договора и законодательства о труде.

НКЗем обратил внимание Концесскома, что привлечение концессионера к уголовной ответственности может привести в дальнейшем к ряду нежелательных осложнений и поставить под вопрос существование концессии. В результате 28 января КК направил в НКТ распоряжение не доводить дело до суда.

Тем временем профсоюз по-прежнему продолжал оказывать давление на руководство концессии, требуя повышения тарифных ставок. 4 февраля 1929 г. управляющий концессией направил письмо В. Н. Ксандрову с просьбой принять его для решения вопросов, затрудняющих деятельность концессии. Особое внимание он обращал на давление со стороны профсоюзов, которые инициировали подачу в суд 75 требований на доплату зарплаты на общую сумму 30 тыс. рублей⁷³. Ф. Дитлов считал выдвинутые требования необоснованными, а созданная ситуация, по его мнению, преследовала цель парализовать деятельность предприятия.

Ф. Дитлов, вернувшись из отпуска, обнаружил многочисленные нарушения трудовой дисциплины, заключавшиеся в систематических прогулах, а также и воровство. Подобное поведение работников он нашел недопустимым и издал приказ о применении административных взысканий к рабочим и служащим⁷⁴. Его распоряжение вызвало недовольство со стороны рабочих. В июне для ознакомления с положением дел в концессии приехала комиссия, в составе которой были член ЦК Профсоюза сельскохозяйственных рабочих Ф. К. Сапрыкин, представитель НКТ Я. Ф. Гончаров и представитель правительственной инспекции H. Т. Маркевич⁷⁵.

Было выяснено, что администрация производит взыскания за нарушения трудовой дисциплины на основе табеля взысканий, установленного в 1927 г. При этом было отмечено отсутствие правил внутреннего распорядка в концессии, в которых были бы прописаны меры поощрений и взысканий. Комиссия указала руководству «Друзаг» на необходимость установления правил внутреннего распорядка и создания вблизи концессии корреспондентского пункта НКТ, а также строгого выполнения коллективного договора и предложений инспекции труда. Рабочкому было рекомендовано отказаться от поддержки необоснованных требований рабочих как в РКК⁷⁶, так и в Нарсуде.

Инспектор труда Н. П. Кондратенко провел обследование деятельности РКК концессии и выявил 52 конфликта, из которых 8 были решены в пользу рабочих, 8 — концессии, а оставшиеся находились в стадии рассмотрения⁷⁷. Проанализировав характер конфликтов, он сделал вывод: рабочие недостаточно ознакомлены с существом конфликта; в РКК передавались дела явно необоснованные. Затем с 26 ноября по 4 декабря концессия «Друзаг» была проверена правительственной инспекцией, которая обнаружила факты невыполнения коллективного договора и натянуто- враждебное отношение к рабочкому со стороны руководства концессии.

Председатель правительственной инспекции Тюрников в заключение акта обследования писал: «Экономическое значение концессии “Друзаг” для Севкавкрая ничтожно. Политическая роль ее в условиях нашего края — отрицательная, как сельскохозяйственное предприятие она не показательна, административно-хозяйственный состав — антисоветский, русские подданные бывшие лишенцы, немцы — бывшие офицеры, настроенные резко против всех наших мероприятий»⁷⁸. На основании вышеперечисленных фактов инспекция считала целесообразным ликвидировать концессионный договор и передать хозяйство в социалистический сектор.

Управляющий концессией Ф. Дитлов направил письмо в правпередать дело о нарушении концессией коллективного договора в судительственную инспекцию г. Ростова-на-Дону с жалобой. Это была не только реакция на акт обследования концессии, но и желание обратить внимание властей на «ненормальности», мешавшие ее развитию. Он писал об арестах приказчиков сотрудниками ОГПУ, о том, что выступления рабочих на судах в пользу концессии заканчивались исключением их из членов профсоюза, об ограничении административно-хозяйственного персонала концессии в гражданских правах, которое приводило к увольнению по собственному желанию⁷⁹.

Особое внимание Ф. Дитлов обращал на решения Нарсуда 11 участка Армокруга по искам, которые явно носили предвзятый характер. В результате сумма денежных взысканий с концессии составила 600 руб. Например, ночной сторож К. Грушкин был уволен за нарушение трудовой дисциплины (опоздание на работу и сон во время дежурства), 4 работницы уволены за нарушения правил внутреннего распорядка (отказ от работы и самовольный уход с работы). Суд приказал восстановить на работе уволенных и в первом случае выплатить компенсацию в размере 51 руб., а во втором по 50 руб. 25 коп. каждой работнице⁸⁰.

Выступление А. И. Рыкова на открытии сессии ЦИК СССР 6 декабря 1929 г. с докладом о необходимости добиваться от концессионеров работы на собственные средства способствовало увеличению негативного отношения к концессиям со стороны административных работников. Особое внимание обращалось на ограничение вывоза валютных средств за пределы страны⁸¹.

Подобное ограничение было применено к концессии «Друзаг» через 3 года. 8 июня 1932 г. по настоянию НКЗ СССР будет подписано дополнительное соглашение, лимитировавшее вывоз валюты за границу. В результате прибыль, превышающая сумму в 59 тыс. руб., должна была обращаться на развитие и усовершенствование концессионного предприятия, а не вывозиться за рубеж. Кроме того, концессия должна была стать «образцовым, культурно-показательным предприятием, не преследующим цели извлечения высокой прибыли»⁸².

В результате «ветер против “Друзаг” подул еще сильнее». Концессия стала испытывать трудности в получении вагонов, задерживались разрешения на погрузку материалов, частных покупателей, заключавших сделки с концессионером, запугивали пли арестовывали. Газета «Фольксблатт фюр Шпандау» назвала действия советских властей «политикой окружения»⁸³. Подобные мероприятия ставили под сомнение дальнейшую деятельность концессии.

7 декабря Тюрников направил в КК РСФСР и НКЗ письмо о желательности ликвидации концессии «Друзаг»⁸⁴. Им были указаны недостатки в ее работе: эксплуатация земли нерациональным образом, низкий уровень механизации, использование наемного крестьянского труда, незначительные долевые отчисления в государственную казну, спекуляция пшеницей. Он считал, что «концессия с отсталыми формами производства, каковой является “Друзаг” не может служить показателем культурномеханизированного сельскохозяйственного предприятия для окружающих, и, наоборот, в условиях проводимой социалистической реконструкции сельского хозяйства в нашем Крае, — играет отрицательную роль»⁸⁵. Поэтому участки, занимаемые концессией, могли бы эксплуатироваться земельным управлением «с гораздо большим политико-производственным эффектом»⁸⁶.

Председатель КК НКЗ Д. Розит поддержал просьбу Северо-Кавказского краевого земельного управления об аннулировании концессионного договора с «Друзаг» перед КК при СНК РСФСР⁸⁷. Он обращал внимание на отсутствие агротехнических новшеств за двухлетний период ее работы, отсталые способы и формы ведения хозяйства. К тому же, замечал он, в ходе проведения сплошной коллективизации Северо-Кавказского края, в первую очередь в Армавирском округе⁸⁸, нельзя мириться с существующим положением в концессии.

25 декабря состоялось заседание КК при СНК РСФСР, на котором был заслушан доклад Ильина о ликвидации концессии германо-русского общества «Друзаг». На нем были одобрены действия НКЗ, пославшего концессионеру предупреждение о невыполнении §39 концессионного договора. Кроме того, говорилось о необходимости направить второе предупреждение. Для этого предполагалось наметить конкретные мероприятия по осуществлению договора, которые позволили бы в случае их невыполнения в сельскохозяйственную кампанию 1930 г. расторгнуть договор⁸⁹. Особо акцентировалось внимание на специфичности капиталов концессии, так как в нее были вложены средства правительства Германии. Поэтому НКЗему и другим органам, связанным с концессией, указывалось на необходимость строгого выполнения договора правительственными органами. В конце этого заседания был принят секретный протокол по ликвидации концессии «Друзаг»⁹⁰.

В связи с этим заведующий бюро внешних сношений Назарьевский просил правительственную комиссию Северо-Кавказского края разработать и прислать рекомендации по ликвидации концессии «Друзаг». Он предлагал выработать такие мероприятия, которые были бы не выполнимы для концессии и способствовали бы расторжению договора⁹¹.

Прокурором Н. В. Крыленко⁹² 7 января 1930 г. был послан запрос ГКК по вопросу привлечения концессии «Друзаг» к уголовной ответственности «за безобразное, доходящее до издевательства, отношение концессионера к нашему трудовому законодательству и за сознательное игнорирование им всех предложений контролирующих и профсоюзных организаций»⁹³. Одновременно Северо-Кавказский краевой прокурор Г. К. Рогинский⁹⁴ поднял вопрос о необходимости ликвидации концессии «Друзаг», как «не оправдывающей своего хозяйственно-политического назначения и систематически нарушающей концессионный договор»⁹⁵. Им была приложена докладная записка о состоянии рабочего вопроса в концессии, где указывались нарушения концессионером норм найма и увольнения рабочих, закона о рабочем времени, сроки выдачи спецодежды, норм охраны труда, жилищных и санитарных условий, а также допущенные нарушения в отношениях с представителями власти и общественными организациями⁹⁶. Он поставил в известность ГКК о привлечении руководителей концессии к уголовной ответственности.

Председатель ГКК Л. Б. Каменев направил письма в НКЮ, НКИД и Северо-Кавказскому краевому прокурору Г. К. Рогинскому, в которых сообщал, что «со стороны ГКК и КК РСФСР ни по формальным соображениям (с точки зрения текста концессионного договора), ни по существу нет возражений»⁹⁷. Одновременно он просил не ссылаться на его письмо, чтобы лишить концессионера возможности указывать на вмешательство в судебное разбирательство правительственных органов.

В январе 1930 г. Ф. Дитлов написал в Народный комиссариат земледелия РСФСР о том, что была создана такая обстановка, которая лишала всякой возможности плодотворной работы концессии в дальнейшем⁹⁸. Он считал, что «настоящее экономическое состояние страны и невероятный недостаток денег и без того уже затрудняют ведение хозяйства»⁹⁹. Наряду с этим обращал внимание на значение концессии для сельского хозяйства на Северном Кавказе. В частности, указывал на тот факт, что из 11 тыс. га земли вспахано 7 тыс. га согласно концессионному договору. На опытном поле, которым заведовал известный селекционер Шмиц, засевался только чистосортный посевной материал. Ф. Дитлов отмечал, что впервые концессия приступала к посеву нового выведенного сорта сои «Оригинал-Друзаг-Соя»¹⁰⁰. Кроме того, концессия занималась племенным животноводством: разведением чистокровных мясных мериносных овец, вывезенных из Восточной Пруссии, чистокровных русских мериносных овец, коров красной немецкой породы, чистокровных тракенских лошадей. Управляющий Ф. Дитлов указывал на возможность продавать племенных лошадей кавалерийским войскам¹⁰¹.

15 января 1930 г. Ф. Дитлов и Ваймерт были приглашены на допрос в Ростовскую прокуратуру. Им было предъявлено обвинение в том, что они приглашали на работу нечленов профсоюза, оказывали давление на производственный совет, несвоевременно выплачивали зарплату, поставляли испорченное мясо, увеличивали продолжительность рабочего времени, недопоставляли строительные материалы и спецодежды для рабочих. В итоге обоим была назначена мера наказания — штраф в размере 10 тыс. руб.¹⁰²

Вместе с тем председатель СНК РСФСР С. И. Сырцов обращал внимание председателя Северо-Кавказского крайкома Андреева на то, что в связи с международным положением необходимо «ликвидировать все попытки, направленные к срыву концессии, добиться создания деловой обстановки и корректного отношения»¹⁰³. Он рекомендовал при возникновении спорных вопросов самостоятельных решений не принимать, а обращаться в Концесском.

Власти, желая сохранить нормальные отношения с Германией, попытались уладить создавшуюся ситуацию. М. М. Литвинов в телеграмме Н. Н. Крестинскому сообщал: «Твердое решение властей сохранить “Друзаг” принято центром, местным властям даны решительные указания прекратить ущемление концессии мелкими придирками и создать новые условия для работы на концессии»¹⁰⁴. Немецкий посол Г. фон Дирксен считал, что возникавшие проблемы должны были решаться в «духе договора Рапалло», а принципиальное различие государственных систем не должно служить преградой для дальнейшего развития дружественных отношений¹⁰⁵.

Однако местные органы власти были решительно настроены против концессии. В мае 1930 г. уполномоченный ЦК Союза сельхозлесрабочих Н. В. Дедяев написал докладную записку в Наркомтруд, в которой охарактеризовал положение дел в концессии «Друзаг» как негативное и предложил расторгнуть с ней договор, если подобные действия не отразятся на дипломатических взаимоотношениях СССР и Германии¹⁰⁶. Он считал, что невыполнение условий коллективного договора является веской причиной для этого. Главным обстоятельством было то, что: «1) в качестве служащих нашел себе покровительство антисоветский элемент: бывшие помещики Ашколенко и Петрих, бывшие торговцы Поль и Фирсов, сыновья крупного кулака братья Шерер; 2) были приняты на работу 12 раскулаченных крестьян¹⁰⁷; 3) собственными силами работы производились на 58%»¹⁰⁸.

Так как советское правительство еще было заинтересовано в сохранении сельскохозяйственной концессии, то подобные докладные записки фактически оставлялись без внимания. К тому же оно всячески старалось смягчить удары местных властей по концессии. Например, в 1930 г. члены администрации концессии «Друзаг» были привлечены к уголовной ответственности за нарушение коллективного договора и должны были выплатить 10 тыс. руб. штрафа, но по решению Верховного суда штраф был снижен до 1 тыс. руб.¹⁰⁹

К 1930 г. концессия Состояла из 6 хуторов и насчитывала 350 рабочих и служащих, из которых 38 были подданными Германии¹¹⁰. В этом же году в «Друзаге» была построена электростанция, элеватор, здание школы, жилые дома для служащих. В хозяйстве имелось 65 тракторов, 17 автомашин, 10 комбайнов¹¹¹. В концессии существовал питомник, в котором росло 8 тыс. яблонь, груш, абрикосов и персиков, а также было развито животноводство: лошадей насчитывалось 447 голов, крупного рогатого скота — 635, коз — 33, овец — 9497, свиней — 461¹¹².

По мере улучшения денежного климата концессией были перестроены механические мастерские и мельница; построены предприятия по переработке сельскохозяйственной продукции: крахмальный завод производительностью 2 тыс. пуд. в сутки, маслобойка производительностью 800 пуд. в сутки, колбасный завод, предприятие по выделке кож. Кроме того, концессионер закупил оборудование для молочной фермы и сыроваренного производства¹¹³.

Вместе с тем народный комиссариат финансов обратил внимание ГКК на необходимость сокращения нормы иностранных рабочих и служащих в концессии и замене их рабочими СССР. Поэтому заместитель начальника отдела управления снабжения и подготовки рабочей силы при НКТ РСФСР Гнилицкий направил запрос в Северо-Кавказский краевой отдел труда: какой процент и какие именно квалификации можно заменить отечественной рабочей силой¹¹⁴. Несмотря на то, что Ванновский райисполком указывал на отсутствие таких специалистов, Крайотдел труда посчитал возможным из 36 иностранных рабочих сменить 18 человек¹¹⁵.

В 1931 г. местные органы власти снова предприняли попытку оказать давление на концессию. В связи с этим после очередной инспекции концессии президиума РИКа на ее служащих Э. К. Вебена, А. А. Геккель и Г. Г. Герлингауза был наложен штраф. Однако Ванновский райисполком, не желая обострять ситуацию, отменил данное постановление и обязал инспектора возвратить полученные суммы штрафа¹¹⁶.

Но несмотря ни на что Северо-Кавказским краевым отделом груда специально несколько раз проводилось обследование условий труда и быта в концессии с целью оказать давление на администрацию: 21-24 апреля, 26-29 мая, 11-15 сентября¹¹⁷. Следствием этих проверок были отчеты, содержавшие перечень недостатков в работе концессионного предприятия. Например, И. В. Сероштанов писал об отсутствии столовой, о чрезмерном уплотнении рабочих в квартирах, перегруженности общежитий, нарушениях в выдаче спецодежды рабочим, о «катастрофическом падении трудовой дисциплины».

Каждый раз Ф. Дитлов вынужден был опровергать все пункты обвинения, указывая на предвзятое отношение инспектора труда. Он также просил Крайотдел труда отменить предписание инспектора о проведении капитального строительства, так как на это потребовалось бы 1,5 млн штук кирпича, не считая другие строительные товары. Но самым невыполнимым пунктом он считал сроки — 2 месяца: «Пусть инспекция труда возьмет на себя труд снабдить нас стройматериалами и тогда предлагает произвести то или другое строительство»¹¹⁸.

Определенную долю негатива внесла правительственная комиссия, которая указывала на непомерно завышенные концессией отпускные цены на зерно. В связи с этим предлагалось применить к концессии следующие меры: свести до минимума подачу вагонов концессионеру под загрузку и вывоз продукции, через соответствующие органы выявить покупателей концессионной продукции¹¹⁹.

28 октября 1931 г. советское правительство уведомило управляющего концессии о желании взять под свой контроль ее хозяйственную деятельность, что означало отказ от концессионной политики. Немецкий посол считал нецелесообразным отказываться от переговоров о ликвидации, но предлагал Дитлову затягивать их. Это объяснялось тем, что Германия рассчитывала вернуть предоставленный кредит и полученную прибыль в размере 2,4 млн золотых руб., а также возместить ущерб немецким служащим в размере 100 000 золотых руб.¹²⁰ При этом обращал на себя внимание тот факт, что за период с 1 мая по 15 декабря 1931 г. прибыль концессии от продажи собственной продукции составила 4 млн руб.¹²¹

В начале 1932 г. советские власти решили продолжить давление на администрацию концессии, проведя очередное обследование условий труда и быта рабочих. В результате были выявлены нарушения в питании рабочих и установлены причины конфликтов между работниками и концессионером, заключавшиеся в нарушении некоторых пунктов коллективного договора. Сам того не желая, инспектор труда Кубрак помимо негативных назвал и положительные моменты в работе концессии. Например, рабочим выплачивались премии, кроме основного оклада выдавалось бесплатное питание¹²².

Прибывший во главе правительственной инспекции для изучения дел в концессии представитель Наркомфина СССР М. И. Рейхель в октябре 1932 г. отметил не только хозяйственное состояние «Друзаг», но и существующие и создаваемые инфраструктурные объекты. Он пришел к выводу, что концессия может оказывать положительное агрикультурное влияние на соседние хозяйства¹²³.

Во время поездки М. И. Рейхель встречался с директором концессии Ф. Дитловым и представителем Краевого земельного управления Маркевичем. В результате была согласована программа агрикультурной помощи местному сельскому хозяйству, предусматривавшая передачу концессией в распоряжение местных земельных органов 30 вагонов высокосортных семян сои, оказание консультативных услуг по засеву, обработке и уборке 100 тыс. га земельных угодий в 1933 г.

Ф. Дитлов, пытаясь сохранить концессию, тогда же передал записку в ГКК через М. И. Рейхеля, в которой были изложены предложения по развитию сельского хозяйства Северо-Кавказского края с использованием концессионного опыта. Например, обратить внимание на сою, которую культивировали в концессии, ее урожай в 1931 г. в среднем составил 126 пуд. с га. Также он предлагал устроить школу для свиноводов, на сыроваренном заводе, имевшемся в концессии, считал возможным обучать 3-4 специалистов ежемесячно, передать «Друзагу» совхоз № 17 «Кубгоссемкультура», чтобы превратить его в образцовое сельскохозяйственное предприятие¹²⁴.

Предложение концессии о передаче ей совхоза № 17 встретило сопротивление со стороны местных органов. Хотя М. И. Рейхель отмечал, что этот совхоз «если и является образцовым, то разве лишь в смысле образца бесхозяйственности, по крайней мере, в части полей, непосредственно прилегающих к концессии (неубранные участки так густо заросли бурьяном, что основной культуры совершенно не видно; поля обработаны скверно; рабочим задерживается зарплата, вследствие чего они разбегаются и пр.)». Он предлагал оказать финансовую помощь совхозу или передать его «Друзаг», так как «для иностранцев, приезжающих на концессию, наглядное сопоставление двух образцовых сельскохозяйственных предприятий производит слишком неблагоприятное для нас впечатление»¹²⁵.

Вместе с тем отношение властей к концессионному предприятию «Друзаг» становилось все более негативным. Следует упомянуть о том, что общение с представителями концессии повлияло на решение зажиточного немецкого населения эмигрировать в Германию, когда началось проведение политики коллективизации. К тому же администрация «Друзага» заставляла работать всех с полной отдачей, не учитывала мнение местных органов власти, которые пытались найти любой компрометирующий материал в деятельности концессии.

В конечном итоге она была объявлена рассадником шпионов Германии и ей вменили в вину дурное влияние на советских немцев Ванновского района¹²⁶. В деле «Друзаг» фигурировал профессор Краснодарского института Р. К. Войцик¹²⁷, якобы общавшийся с представителем концессии Монгольдтом весной 1933 г. В своих показаниях он написал, что тот «критиковал советский строй, порядки и мероприятия советской власти. Восторженно отзывался о Гитлере <...> рассказывал о постоянных сношениях с Германией, денежных комбинациях с германскими банками»¹²⁸.

В начале августа секретарь Крайкома союза РЗС Волков обратил внимание Крайотдела труда на целый ряд нарушений в деятельности концессии: отсутствие коллективного договора, невыполнение действующего законодательства о труде, задержки зарплаты. В связи с этим он просил командировать работника для обследования труда и быта рабочих и применить к концессионеру репрессивные меры — штрафы¹²⁹.

Обстановка вокруг «Друзаг» накалялась. Поставки вагонов концессии стали осуществляться хуже, что привело к невыполнению договоров и выплате неустойки покупателям. Краевое финансовое управление в Ростове-на-Дону наложило арест на текущий счет концессии в Кропоткинском отделении Госбанка, требуя уплаты налогов в сумме 2,5 млн. руб.¹³⁰ Кроме того, затруднялся отъезд членов администрации концессии, арестовывались лица, надзиравшие за деятельностью предприятия, расхищалось концессионное имущество.

Директор концессии Ф. Дитлов просил ускорить ликвидацию концессии и принять неотложные меры «для водворения хотя бы самого необходимого порядка до передачи концессионного предприятия Правительству». Главконцесском и НКЗ СССР попытались убедить местные органы власти в том, «чтобы деятельность Концессии протекала в настоящий момент совершенно безболезненно, чтобы не срывали с Концессии работников и не подрывали авторитет Дирекции»¹³¹. Однако секретарь Ванновского райкома ВКП(б) Люстиг убеждал, что местная власть пытается сохранить хозяйство концессии от уничтожения. При этом директор Ф. Дитлов обвинялся в воровстве, отсутствии севооборота, «разбазаривании» инвентаря.

5 ноября 1933 г. начались переговоры о ликвидации концессии, сопровождавшиеся взаимными упреками в несоблюдении условий договора. Проект договора был согласован германской стороной и одобрен Политбюро ЦК ВКП(б). В результате по соглашению, подписанному 22 декабря, концессионер должен был получить 1 млн. марок и 240 тыс. долларов¹³². Сумма в германских марках предполагалась для выплаты 1 января 1935 г. с начислением 6% годовых. Сумма в долларах выплачивалась в три срока и тоже с начислением 6% годовых. Уплата оговоренных сумм должна была производиться траттами, акцептированными Торгпредством СССР в Берлине и АО «Амторг» в Нью-Йорке¹³³.

Необходимо отметить, что советские власти не захотели перенять опыт работы концессии, считая недопустимым помощь концессионера. По этому поводу Ф. Дитлов сокрушался: «Это очень печально, потому что мы уезжаем, а у нас есть много работ и опытов и будет жалко их потерять. Я вносил предложение, чтобы мы известное время продолжали работать, пока наши наследники не вошли в курс дела, но это предложение было отклонено <...> будет крайне жалко, если пропадет ценный племенной материал, селекционный материал»¹³⁴.

Несмотря на то что закрытие концессии была намечено на конец декабря, уже 29 ноября Северо-Кавказский крайком ВКП(б) утвердил новым директором семеноводсовхоза (бывшая концессия «Друзаг») — Самсилова, а также новых членов администрации предприятия¹³⁵. Кроме того, было принято решение в помощь предприятию направить туда 45 трактористов.

* * *

Сельскохозяйственные концессии должны были не только способствовать экономическому развитию Советской России, но их пытались использовать в качестве инструмента внешней политики. В частности, подобная участь постигла концессионное предприятие германского общества Ф. Крупп «Маныч»¹³⁶.

30 декабря 1921 г. торговый представитель РСФСР в Германии Б. С. Стомоняков в телеграмме В. И. Ленину сообщил, что фирма Ф. Крупп¹³⁷ выступила с предложением организовать сельскохозяйственную концессию, и просил «срочно телеграфировать принципиальное согласие, указав район и площадь под концессию»¹³⁸. В. И. Ленин считал, что принять предложения Ф. Круппа необходимо, особенно перед Генуэзской конференцией, и поэтому помогал в разрешении различных вопросов.

В январе Народным комиссариатом земледелия в Ростовский-на-Дону губземотдел была отправлена шифрованная телеграмма о выделении участка под концессию площадью 50 тыс. дес. в Восточном и Западном коннозаводстве. Не дождавшись получения сведений, член коллегии НКЗ Л. X. Фридрихсон вынужден был напрямую связаться с представителем НКЗ Одинцовым с требованием немедленно их прислать¹³⁹.

Фирме Круппа предложили арендовать земли в Сальском округе Донской области площадью 50 тыс. дес.¹⁴⁰ В конце февраля наркомом земледелия Н. Осинский поручил Одинцову разобраться, почему не выполнено распоряжение Шерстяковым, который должен был обследовать земельные участки Сальского округа. Отсутствие точных сведений затрудняло ведение концессионных переговоров, не было данных о количестве людей, инвентаря, скота и постройках на участках¹⁴¹.

В середине марта в Ростов-на-Дону выехали представитель Наркомзема Р. А. Адамович и представители Ф. Круппа — П. Клетте, Фульте, Цегхау для обследования участка, предоставляемого концессии. Делегация фирмы «Ф. Крупп» осталась довольна осмотренными землями и даже поинтересовалась возможностью проведения железнодорожной ветки от ст. Пролетарской к концессионному участку¹⁴². Ответ советских властей, конечно же, был положительным, так как эта концессия им была необходима.

23 марта 1922 г. в Москве был заключен концессионный договор между правительством РСФСР в лице уполномоченных наркома по иностранным делам Г. В. Чичерина, наркома земледелия В. Г. Яковенко и в лице представителя компании «Фридриха Круппа в Эссене» фон Симеона сроком на 24 года «для ведения рационального сельского хозяйства»¹⁴³. По этому договору концессионер обязан был обрабатывать землю в течение 8 сезонов, обеспечить хозяйство инвентарем, материалами, необходимыми сооружениями и в качестве платы за концессию передавать советскому правительству ежегодно 20% с валового урожая¹⁴⁴. Посол Германии в САСШ О. Видфельд считал, что концессия станет «немецкой визитной карточкой» в деле разрешения проблемы голода в России¹⁴⁵.

В апреле 1922 г. на совещании директората фирмы «Ф. Крупп» при участии Б. С. Стомонякова в Берлине договор был одобрен с небольшими поправками. Однако 21 апреля на заседании полного состава директората, на котором присутствовали Видфельд, фон Симеон, Клетте и Крупп фон Болен, договор не был утвержден. Они объяснили это тем, что фирма не может собрать необходимые для этого предприятия денежные средства¹⁴⁶.

Б. С. Стомоняков сообщил в ЦК РКП(б), что директора отказались утвердить договор о сельскохозяйственной концессии в Сальском округе Донской области и предложил занести Круппа на «черную доску» и уничтожить данные ему паровозные заказы¹⁴⁷. В этот же день В. И. Ленин подписал телеграмму «изыскать меры воздействия на Круппа»¹⁴⁸. Политбюро предложило использовать следующие методы: 1) «привлечь Круппа к третейскому суду»¹⁴⁹; 2) «внести Круппа в черный список, никогда не сдавать ему концессии в России и не иметь с ним никаких торговых и иных дел»¹⁵⁰.

29 апреля А. И. Рыков отправил секретную телеграмму в Берлин: «В связи с отказом Круппа от Донской концессии предлагаем: 1. Круппа на черную доску не заносить, но предупредить, что необоснованный отказ от Донской концессии лишает нас возможности вести дальнейшие концессионные переговоры с этой фирмой. 2. Считаем нужным сократить заказы и приемку паровозов при условии полной гарантии для нас уплаты неустоек. При этом же условии считаем возможным идти вплоть до аннулирования договора Ломоносова с Круппом»¹⁵¹.

Кроме того, что на Круппа пыталось оказать воздействие советское правительство, на него старались повлиять представители германского правительства и промышленных кругов. Например, канцлер Вирт послал в Эссен тайного советника Крейтера, который должен был «обратить внимание Круппа фон Болена на важность экономических связей с Россией». Директор германского электротехнического концерна АЕГ Ф. Дейч считал, что «поведение Круппа вообще сильно компрометирует всю германскую промышленность в глазах советского правительства»¹⁵².

В июне 1922 г. состоялось совещание представителей немецкой фирмы с Л. Б. Красиным и Б. С. Стомоняковым, на котором директора Круппа обещали дать окончательный ответ по деятельности концессии через две недели. Однако через несколько дней они сообщили в письме об «отсутствии условий, необходимых для заключения предусмотренного договора», в связи с катастрофическим положением на денежном рынке¹⁵³.

Б. С. Стомоняков в письме А. И. Рыкову и И. В. Сталину изложил ход предстоящих переговоров с Круппом и спрашивал о рекомендуемых мерах воздействия на фирму: третейский суд или бойкот. А. И. Рыков рекомендовал ему привлечь концессию к третейскому суду.

Б. С. Стомоняков, встречаясь с двумя директорами Крупна, сообщил о решении советского правительства вызвать их фирму на третейский суд в связи с невыполнением договора для того, чтобы «рассеять установившиеся везде убеждения, что Крупп не исполняет договора вследствие невозможности работать в России»¹⁵⁴. При этом отмечал, что «если бы Крупп сделал какое-нибудь другое равноценное предложение, быстрым осуществлением которого он показал бы деловому миру свое практическое желание работать в России и безусловное доверие к возможностям такой работы в настоящее время, чем бы рассеял столь вредные для нас толки», то советское правительство забыло бы об этом инциденте¹⁵⁵. Он дал им понять, что, взяв отсрочку, они ничего не выиграют, так как кроме третейских судов есть еще обыкновенный суд, в который советское руководство готово обратиться.

В августе 1922 г. Л. Б. Красин просил НКПС разобраться с вопросом о грузе концессии, который был задержан начальником ст. Пролетарской с требованием полной оплаты фрахта. По договору правительство гарантировало бесплатный провоз по российской территории первичного инвентаря концессии, которая взяла на себя обязательство оплатить погрузку и выгрузку груза. Л. Б. Красин считал, что подобное «промедление, не говоря уже о неисполнении принятых на себя обязательств, произведет определенное впечатление в Германии и может быть даже опасно в политическом отношении»¹⁵⁶.

Б. С. Стомоняков 6 ноября выслал фирме «Ф. Крупп» письмо: «...до 1 декабря с[его] г[ода] Правительство РСФСР ожидает получить решение АО “Крупп” о выполнении договора»¹⁵⁷. Он предупреждал, что в случае нарушения договора руководство страны будет вынужденно предпринять определенные шаги в целях защиты нарушенных интересов.

Одновременно Б. С. Стомоняков сообщил В. И. Ленину, что Крупп встревожен и в ближайшее время сообщит советскому руководству о своей готовности выполнить договор о сельскохозяйственнои концессии при поддержке английского и голландского капитала¹⁵⁸. Л. Б. Каменеву он доложил о получении сведений, что, возможно «Крупп примет наш ультиматум и до 1 декабря с[его] г|ода] сообщит нам о своем решении выполнить договор»¹⁵⁹. 23 ноября германский посол известил о согласии Круппа подписать дополнительный договор¹⁶⁰.

Вероятнее всего, на руководство компании удалось оказать давление, потому что в конце 1922 г. уполномоченный фирмы «Ф. Крупп» Э. Ф. Капгерр отправился в Сальский округ, чтобы осмотреть участок, определить условия работы и наметить мероприятия, которые надо провести, чтобы приступить к эксплуатации земли. Председатель ГКК Г. Л. Пятаков просил оказать ему «всяческую помощь и поддержку и постараться избежать укоренившейся у нас волокиты в решении тех или иных практических вопросов»¹⁶¹.

Заключение концессионного договора было важно и для Германии, которая стремилась найти пути практического воплощения Рапалльского договора, чтобы «тем самым продемонстрировать готовность немецкой экономики к активному сотрудничеству с Советской Россией»¹⁶². Именно поэтому представители германского правительства в лице О. Витфельда и В. Ратенау приняли активное участие в переговорах.

После дополнительных переговоров с компанией «Ф. Крупп в Эссене» и уточнения условий соглашения Совнарком утвердил 16 января 1923 г. представленный ГКК договор с Ф. Круппом. Ю. Гольдштейн в письме к ГКК обращал внимание на важность заключения концессионного договора и просил предупредить власти и заинтересованные ведомства о том, чтобы они не строили препятствий в ее работе¹⁶³. Правительство РСФСР в лице полномочного представителя в Германии Н. Н. Крестинского, торгпреда в Германии Б. С. Стомонякова, члена коллегии НКЗ Л. X. Фридрихсона и акционерное общество Фридриха Круппа в лице директоров К. Зорге и П. Красса 17 марта подписали концессионный договор сроком на 36 лет¹⁶⁴.

В результате концессионеру было дано право разрабатывать торфяные и известняковые залежи, добывать соль, а также предоставлялось исключительное право заниматься рыбной ловлей и охотой. Через 12 лет советское правительство могло выкупить концессионное предприятие, предупредив об этом концессионера за год.

Концессия располагалась в 160 верстах от г. Ростова-на-Дону и 40 верстах от окружного центра — г. Сальска, где была расположена почта, телеграф, больница и т. д., а также в 12 верстах от станции Пролетарская¹⁶⁵. В концессию вошли земли Восточного коннозаводства¹⁶⁶. Одним из существенных недостатков отведенного массива из двенадцати земельных участков было состояние водных источников: требовалось привести в порядок пруды, колодцы, укрепить плотины¹⁶⁷.

Советское правительство, чтобы показать свою заинтересованность в концессии, в конфиденциальном письме предложило: 1) снабжать хозяйство бензином подходящего качества по низким ценам; 2) предоставить двух опытных, знакомых с местными условиями, специалистов по сельскому хозяйству; 3) перевозить предназначенные для концессионного хозяйства машины, материалы и семена от Новороссийска и портов Азовского моря до ближайшей к концессии железнодорожной станции без взимания фрахта; 4) снабжать концессию в течение первого года семенами для посева <...> 6) лицам, командированным из Германии, широкую защиту, личную безопасность, свободу передвижения¹⁶⁸.

В марте 1923 г. в СНК РСФСР акционерным обществом «Ф. Круппа» был направлен план работы концессии¹⁶⁹. Концессионер обязался вести только зерновое хозяйство, скотоводством заниматься исключительно для удовлетворения внутренних потребностей концессии, а также максимально механизировать и технически усовершенствовать хозяйство.

Однако собственных средств на разработку степных земель у фирмы было недостаточно, и концессионер направил письмо в СНК РСФСР, которым уведомлял, что собирается организовать английское общество «Russian Landconcession Manytsch Limited» с акционерным капиталом в размере 40 тыс. ф. ст. (25% германского и 75% английского капитала). Концессионное предприятие должно было управляться через организуемое в Германии общество «Kruppische Landconcession Manytsch C.m.b.H.», и в связи с этим концессионер просил дать согласие правительства России на передачу финансовых обязательств этому обществу¹⁷⁰.

В июне 1923 г. на имя Г. Л. Пятакова поступила докладная записка из торгпредства РСФСР в Германии, в которой сообщалось, что «английский банк, обещавший Круппу финансирование его сельскохозяйственной концессии на 75% потребительского капитала, в связи с русско-английским конфликтом отказался от дальнейшего участия в этом деле»¹⁷¹. Б. С. Стомоняков писал, что на место председателя правления должен был вернуться О. Видфельд, который занимался ведением первоначальных концессионных переговоров, и его возвращение «облегчит проведение сельскохозяйственной концессии в смысле лояльного выполнения фирмой заключенного договора»¹⁷².

17 августа Донское областное землеустроительное совещание рассмотрело вопрос о передаче концессии «Маныч» земли в Сальском округе Донской области. В итоге было принято решение предоставить в пользование концессии 29 167 дес. 2 320 кв. с. удобной и неудобной земли¹⁷³.

В августе П. О. Клетте сообщил в ГКК Г. Л. Пятакову, что концессия приступила к вспашке земли для осенних посевов¹⁷⁴. Одновременно он просил разобраться с недоразумением, возникшим на станции Пролетарская при перевозке грузов. Несмотря на право бесплатного провоза груза по железной дороге, управляющий вынужден был заплатить более 400 червонцев, иначе начальник станции отказывался выдавать груз¹⁷⁵, хотя организация концессии «преследует цель — дать интенсивную механическую замену человеческой и животной энергии»¹⁷⁶.

7 июня 1924 г. заместитель УНКЗ на Юго-Востоке России Н. С. Дмитриев обследовал деятельность концессии на предмет соблюдения договора. Им было отмечено два недостатка. Во-первых, концессионер сдавал землю в аренду крестьянам за обработку концессионной земли, несмотря на запрет подобных действий, внесенный в §20 договора. Во-вторых, в концессии не было ни одного русского агронома, знающего местные условия¹⁷⁷. Вместе с тем Н. С. Дмитриев указывал на положительные моменты: отсутствие нарушений в охране труда, ремонт домов, приобретение книг для библиотеки, игр и музыкальных инструментов¹⁷⁸. Однако больше всего его поразила оплата труда рабочих и служащих — 20 рублей за 1-й разряд, что резко контрастировало с оплатой в совхозах и даже на станции Пролетарской (в 2 раза больше)¹⁷⁹. Концессионер, выплачивая зарплату работникам по ставкам профсоюза, должен был еще отчислять по 2% в культфонд и на содержание месткома и 20% в соцстрах¹⁸⁰, Кроме того, за свой счет он должен был содержать председателя месткома и человека по охране труда.

Действительно между концессией «Маныч» и гражданами села Ново-Манычского был заключен договор, по которому крестьяне обязались помогать концессии заготавливать сено. Концессионер обещал платить им 2 руб. 40 коп. за десятину и предоставить по 120 дес. земли на покос и заготовку сена для собственного пользования¹⁸¹.

Сальскому окружному земельному управлению было дано поручение выяснить личности крестьян и причины, побудившие их взять в аренду землю в концессии, а не в земельном управлении. В ноябре заместитель начальника Краевого земельного управления сообщал в НКЗ, что в субаренду землю брали 26 человек, в основном зажиточные крестьяне и небольшой процент бедняков. Аренду земли объясняли недостатком земли в с. Ново-Маныч, но главную причину увидели в том, что они «за спиной концессионера укрывались от сельскохозяйственного налога»¹⁸². По распоряжению Крайземуправления концессионер прекратил сдачу земли в аренду.

В начале 1925 г. администрация концессии сообщила в ГКК, что неурожай первого года заставил их заняться «тщательным изучением своеобразных условий почвы и климата <...> постепенно подвигаться по пути обработки почвы»¹⁸³. Руководство концессии «Маныч» просило перевести 10 тыс. дес. земли с зернового хозяйства под овцеводство и утвердить 7-летний хозяйственный план овцеводства из расчета инвестирования в первом году 40 тыс. руб. вместо 69 тыс. руб. предложенных фирме Наркомземом¹⁸⁴.

Неурожай 1924 г. вызвал массу вопросов со стороны ГКК. Член концесскома А. Е. Минкин направил запрос в Наркомзем: «Сообщить, находится ли неурожай крупповской концессии в непосредственной связи с общим неурожаем на Юго-Востоке в прошедшем году или причины нужно искать в самом способе ведения хозяйства»¹⁸⁵. На запрос был получен ответ, в котором главной причиной неурожая назывались неблагоприятные климатические условия. Кроме того, член коллегии Наркомзема К. Д. Савченко указывал еще одну причину — отсутствие опыта в ведении хозяйства в местных условиях¹⁸⁶. При этом отмечал, что по сравнению с концессией урожай в крестьянских хозяйствах «количественно и качественно скуден»¹⁸⁷.

В мае 1925 г. главноуполномоченный концессии П. Клетте просил ГКК разрешить «в интересах государства выполнять по мере возможности некоторые работы для нужд населения» на подсобных предприятиях¹⁸⁸. Он также хотел знать, какие налоги придется платить и в каком размере.

2 июня председатель правительственной инспекции Северо-Кавказского краевого земельного управления Д. Б. Рязанов сообщил, что на концессии «Маныч» в работе находятся кирпичный завод, известковая яма, механическая мастерская. Кирпич и известь должны были производиться для собственных нужд, но инспекция выявила, что в 1924 г. местным государственным учреждениям продано 1640 пудов извести по 40 коп. за пуд¹⁸⁹. Также указывалось, что это производство чисто кустарное и, несмотря на большой спрос со стороны населения, «производство кирпича и извести создает ничем не оправданный с государственной точки зрения побочный доход»¹⁹⁰. Поэтому необходимо запретить концессии выполнять частные заказы. Однако Д. Б. Рязанов обратил внимание на работу механической мастерской, так как «нужда в хорошей мастерской действительно очень большая, тем более при развивающейся в настоящее время механизации сельского хозяйства»¹⁹¹. Он считал возможным разрешить концессионеру осуществлять частные заказы, но при выполнении следующих условий: срок деятельности ограничить 5 годами, установить лимит оборудования (чтобы концессия не могла развиться в заводское предприятие), должна вестись книга заказов, кроме уплаты установленного налога в виде уравненного сбора, концессионер платит в пользу государства 10% с валовой выручки¹⁹².

Против предоставления концессии права производства кирпича и открытия сельскохозяйственной мастерской выступил Сальский окружной исполнительный комитет¹⁹³. Он полагал, что невыгодно отдавать строительную отрасль концессионеру, если при сравнительно небольших затратах можно самим ее восстановить. К тому же если концессионер откроет мастерскую, то подобные советские предприятия вынуждены будут закрыться. Скорее всего, в основе отказа лежал страх перед возможностью потерять потребителя из-за более качественных услуг со стороны концессии.

22 июня 1925 г. в Северо-Кавказское крайземуправление из НКЗ пришла директива провести более тщательное исследование потребностей населения в кирпиче и извести, «дабы избежать могущих возникнуть осложнений как во взаимоотношениях с концессией, так и в настроении местного населения, вследствие лишения последнего якобы удобств предоставляемых концессией»¹⁹⁴.

В это же время концессионер просил разрешить ему сдавать земли, которые он был не в состоянии обработать, местным крестьянам. Управляющий концессией мотивировал свою просьбу недовольством крестьян отсутствием у них земли, в то время как у концессии они пустовали. Местные органы власти считали, что он специально в своем отказе делал акцент на то, что «охотно бы сдал землю, но правительство не разрешает»¹⁹⁵. «Мы сдавали б крестьянам, но как принцип это не приемлемо, - говорил Сапрунов. — Нужно чтобы в нашу пользу отчислялось не 17, а 60%» долевого отчисления, если разрешим концессионеру сдавать землю крестьянам¹⁹⁶.

Несмотря на недовольство властей существованием концессий в регионе одно из заседаний бюро Северо-Кавказского краевого комитета РКП(б) было специально посвящено вопросу обследования партийной и профессиональной работы в концессиях «Маныч» и «Друзаг». На нем было принято решение обратить особое внимание Окркомов на необходимость решительного устранения всяких попыток вмешательства со стороны месткомов и секретарей ячеек в административные дела концессионеров»¹⁹⁷.

Осенью 1925 г. врачом Северо-Кавказского краевого управления здравоохранения Каминик были обследованы жилищные условия и медико-санитарные нормы деятельности концессии. В это время концессия располагала электрической станцией, кузнечной и столярной мастерскими, складскими помещениями для сельскохозяйственного инвентаря, зернохранилищем и жилыми постройками для служащих и рабочих. Врач отметил, что «немцы имеют довольно благоустроенные жилые помещения, рабочие помещаются в строениях барачного типа. Лишь небольшое количество квалифицированных рабочих, притом семейные имеют отдельные квартиры в одну-две комнаты с кухней. Барачные постройки не везде соответствуют всем необходимым требованиям санитарии и гигиены»¹⁹⁸.

Для рабочих была организована потребительская лавка «ЕПО», оборудована столовая, обед в которой стоил 25 коп. Большим плюсом в деятельности концессии Каминик считал наличие амбулатории и стационара. Работникам концессии оказывали не только врачебную помощь, но и проводили санитарно-просветительскую работу (лекции, беседы)¹⁹⁹.

1925 г. был удачным для концессии — получили хороший урожай, но в 1926 г. концессия понесла убытки в размере 84 724 руб. В декабре 1926 г. концессионер писал в ГКК, что профессором Сахаровым было проведено обследование почвы и выявлено, что создать рентабельное зерновое хозяйство невозможно из-за климатических условий и качества почвы (много солончаков)²⁰⁰.

Управляющий концессии «Маныч» В. Герман²⁰¹ предлагал реорганизовать концессию, для чего потребуется еще 1 млн. руб.²⁰² Так как земли концессии в основном состояли из солончаков, то предполагалось отвести значительную площадь для занятия скотоводством. Обследованием концессии на предмет пригодности ее для разведения мериносовых овец занимался скотовод из Фридебурга Мейер²⁰³. Он указывал на то, что природные и климатические условия благоприятны для развития овцеводческого хозяйства. К тому же «мериносовая шерсть на мировом рынке расценивалась всегда очень высоко», и не надо будет ввозить южно-американскую и австралийскую шерсть в страну²⁰⁴.

В 1926 г. наркомзем сообщил в ГКК, что при обследовании концессии «Маныч» установлено: «Постройки капитально отремонтированы. Все строения жилые и нежилые, а также и двор освещаются электричеством <...> жилые помещения просторны, светлы и со всеми удобствами»²⁰⁵. В докладе указывалось, что концессионер возбудил вопрос об организации овцеводства на 10 тыс. дес. солончаковой земли, так как действительно эта земля под зерновое хозяйство непригодна и может быть использована лишь под овцеводство²⁰⁶.

В ходе длительной переписки в феврале 1926 г. власти разрешили концессионеру изменить способ землепользования. В ноябре было принято решение вместо подписания дополнительного соглашения перезаключить договор с концессионером. При этом были внесены новые изменения в условия: размер долевого отчисления составил до 3 лет — 10%, следующие 3 года — 15% и с 7 года 17,5% валового урожая; увеличена ставка социального страхования до 18%, обществу предоставлялось право в случае доказанной нерентабельности предприятия до 1932 г. отказаться от концессии²⁰⁷. Крупп просил снизить размеры долевого отчисления и понизить ставку социального страхования, чтобы снизить убыточность и укрепить хозяйство²⁰⁸. Кроме того, предполагалось на 5 тыс. дес. продолжать заниматься зерновыми посевами, 2 тыс. дес. отводилось под разведение крупного рогатого скота, 18 тыс. дес. отводилось на овцеводческое хозяйство, для чего были закуплены 4 тыс. овец. При этом предполагалось постепенное увеличение их численности к 1931 г. до 16 тыс., а к 1935 г. — до 35 тыс. голов²⁰⁹.

Роль сельскохозяйственных концессий оценивалась концессионным комитетом и с точки зрения увеличения площади запашек, и в смысле распространения в сельском хозяйстве культурных способов его ведения²¹⁰. Председатель Главконцесскома при СНК Г. Л. Пятаков считал, что такие концессии, как «крупповская» закладывают основы крупного культурного сельского хозяйства и тем самым создают базу для преодоления крестьянской мелкобуржуазной ограниченности²¹¹.

Вместе с тем существовала и другая точка зрения на концессии. В начале осени 1926 г. в концессионный комитет поступила анонимная записка о деятельности концессии «Маныч». Автор писал о бесхозяйственности в концессии и ее причинах²¹². В результате концессионному комитету при НКЗ было дано распоряжение: «Обратить внимание концессионера на необходимость упорядочения ведения хозяйства, но без указания источника информации»²¹³.

18 января 1927 г. заместитель председателя ГКК А. А. Иоффе прислал ответ на письмо В. Германа о результатах проведения почвоведческого анализа, в котором обратил внимание управляющего на то, что экспертиза проводилась впервые и обвинять правительство в передаче под зерновое хозяйство земель заведомо непригодных для этих целей весьма некорректно²¹⁴. Он считал, что нельзя было полагаться на компетентность полковника П. О. Клетте при обследовании участка. К тому же, «правительство в тяжелые годы послевоенного восстановительного периода охотно приняло Ваше предложение применить свой опыт, знания и средства там, где на первых порах ему это было не по силам»²¹⁵.

В начале марта председатель профсоюза Соколов выдвинул администрации концессии условия: в первую очередь принимать на работу членов союза и проводить прием новых рабочих через указанные инспекцией труда учреждения²¹⁶. В случае их невыполнения он грозился организовать стачку.

Предъявленные требования возмутили концессионера, и он отправил письмо в ЦК Союза сельскохозяйственных рабочих с жалобой на незаконные действия Соколова. Управляющий концессий считал создавшееся положение угнетающим и просил оказать воздействие на председателя профсоюза²¹⁷. Бывший управляющий концессией П. О. Клетте еще в 1925 г. указывал, почему не стоит принимать на работу рабочих, состоящих в профсоюзе: «Союз Всеработземлеса Северо-Кавказского края, занося в коллективный договор п. 9 о приеме концессией на службу в первую очередь членов Союза, гарантировал нам добросовестное отношение членов Союза <...> как раз в противоположность этому рабочие концессии — члены Вашего союза <...> в корне нарушают Ваши обязательства и своими действиями дискредитируют органы Конфликтной камеры»²¹⁸.

В 1925 г. Северо-Кавказское краевое земельное управление временно предоставило концессии возможность продавать известь и кирпич, чтобы избежать осложнения взаимоотношений между концессионером и местным населением. В апреле 1927 г. членом коллегии НКЗ М, И. Козыревым вновь был поднят вопрос о разрешении концессии «Маныч» продавать добываемый на ее участке строительный материал²¹⁹. Он предлагал выяснить размер эксплуатируемого участка и потребности населения. Военно-строительная комиссия СКВО ст. Пролетарской и другие организации испытывали острую нужду в строительном материале. Северо-Кавказский краевой исполком обращал внимание на этот факт и на отсутствие в районе других карьеров. Поэтому председатель исполкома просил положительно решить данную проблему²²⁰.

В мае 1927 г. комиссия НКЗ обследовала концессию «Маныч». В это время в ее штате насчитывалось 135 человек: администрация — 16, служащие — 20, рабочие — 99, из них иностранных подданных: в администрации — 11, служащих — 2, рабочих — 11²²¹. Квартирами была обеспечена 31 семья, а семьи, вынужденные снимать квартиры, получали 5 руб. в месяц на коммунальные услуги. В концессии имелись общежитие для холостяков, столовая для штатных, сезонных и временных рабочих. Стоимость суточного питания составляла 60 коп. на человека. При этом обращалось внимание на отсутствие столовой и постоянных помещений для поденных рабочих, которые вынуждены были спать в палатках, на земле, устланной соломой²²². Кроме того, была создана амбулатория, состоящая из 2 комнат и 1 помещения для врача. Для доставки больных на ст. Пролетарская предоставлялась бесплатно машина. Вместе с тем комиссия отмечала наличие конфликтов концессионера: 1) с профорганизацией и лично с предрабочкомом Соколовым; 2) с РИКом ст. Пролетарской по вопросу о брони комсостава; 3) с крестьянами Баранниковского, Ново-Манычского и других сел на почве самовольного выпаса и хищения сена.

В ответ акт комиссии управляющий концессией В. Герман отправил письмо в Концесском с разъяснениями: конфликт с предрабочкомом Соколовым возник на «трудовых взаимоотношениях и неправильных действиях» с его стороны²²³; конфликт с РИКом он назвал уже разрешенным, а конфликт с крестьянами находился на рассмотрении в милиции и судебных органах.

9 сентября 1927 г. правительство СССР заключило новый концессионный договор с обществом с ограниченной ответственностью «Крупповская сельскохозяйственная концессия "Маныч” в Берлине» на эксплуатацию концессионного предприятия «Маныч». 20 сентября заместитель председателя ГКК В. Ксандров отправил конфиденциальное письмо концессионеру, содержавшее дополнения к основному договору. Концессии гарантировались многочисленные льготы: свобода передвижения служащих в СССР, разрешение на право ношения оружия, помощь всех государственных органов и т. д.²²⁴

Согласно договору, концессия могла брать на практику студентов вузов. Летом 1928 г. их было шесть человек: 2 селекционера, 1 экономист, 2 полевода, 1 механик; их средняя заработная плата составляла 75 руб. Однако председатель правительственной инспекции Бояр обращал внимание на безответственный подход к организации практики со стороны вузов, посылавших студентов без плана работы. Бывали случаи, когда на практику посылались студенты, которые по характеру своей учебы не могли получить необходимые и полезные знания на такой практике. Он просил вузы согласовывать свои действия и оформление документов на практику студентов с концессией «Маныч» и НКЗемом, чтобы «не дискредитировать себя в глазах концессионера» неорганизованностью²²⁵.

В концессии работали клуб, библиотека, кружки: кройки и шитья, драматический, тракторный, стрелковый. При этом профсоюзная комиссия отмечала, что литература для библиотек подбиралась плохо. Например, отсутствовали книги по работе в концессии, зато были произведения Л. Толстого «Анна Каренина» и «Исповедь», полное собрание стихотворений С. Есенина²²⁶. При проверке читательских формуляров было выявлено, что читаются преимущественно произведения Л. Толстого, М. Горького, Д. Лондона²²⁷. С замечаниями профсоюзных работников о вредном влиянии подобной литературы заведующий библиотекой Шульгин не согласился.

Сложные взаимоотношения с профсоюзом и местными органами власти вынудили в июне 1928 г. АО «Ф. Круппа» поднять вопрос о расторжении концессионного договора и ликвидации концессии «Маныч». «Я убежден, — писал управляющий В. Герман, — что вы после ознакомления с положением разделите мое мнение, что ликвидация предприятия в обоюдном интересе сторон»²²⁸. Обращалось внимание, что весной 1928 г. из-за сложных климатических условий концессия потеряла половину урожая. Всего же финансовые потери концессии с начала работы и до 1 июля 1927 г. составили 1 млн. 584 тыс. руб.²²⁹

Отказ от ведения концессионных дел руководство концессии объясняло нерентабельностью предприятия, категоричным решением фирмы «Ф. Крупп» не вкладывать больше денег в концессию²³⁰. Советскому государству предлагалось передать концессионный инвентарь и строения на сумму приблизительно 1,5 млн. руб., а оставшуюся сумму вернуть АО «Ф. Крупп». Весь свой вклад фирма оценивала в 3,5 млн. руб.²³¹

На пленуме ГКК при СНК было рассмотрено заявление концессионера. На заседании обращалось внимание: 1) концессионер имел право поднять вопрос о ликвидации концессии в 1931-1932 гг., если мог доказать свою убыточность; 2) заявление концессионером было выдвинуто не из деловых соображений, а из-за общеполитических, враждебных для СССР настроений²³².

По политическим соображениям советское правительство решило не соглашаться на ликвидацию концессии и предложить Круппу работать дальше на базе смешанного общества. Для этого руководителям полпредства и торгпредства СССР в Берлине Беггеру и Н. Н. Крестинскому, а также заместителю председателя ГКК М. О. Рейхелю было поручено провести переговоры с руководителями АО «Ф. Крупп»²³³. На заседании ГКК при СНК было принято решение до получения результатов переговоров в Берлине письменного ответа на заявление концессионера не давать.

Нежелание советских властей идти на контакт вынудило представителя фирмы Б. А. фон Свейковского 30 июня телеграфировать в ГКК при СНК СССР: «На звонки и письма не отвечаете. Фирма Крупп заинтересована в мирном, но вместе с тем скором разрешении своего вопроса»²³⁴. Он считал, что для «обеих сторон лучше и выгоднее разойтись полюбовно» и что «Крупп лично приложит все усилия к тому, чтобы никто не мог подумать, что у Круппа с Советским правительством были какие-либо трения или недоразумения»²³⁵.

Член ГКК М. Г. Гуревич считал, что «организацией смешанного общества мы никакого политического эффекта не достигнем и обстановку благополучную для привлечения капитала не создадим»²³⁶. Он полагал, что если Крупп вторично и на законном основании в 1932 г. поставит вопрос о ликвидации концессии и если к тому времени наметится хозяйственный расцвет предприятия, то материальные требования концессионеров возрастут. Поэтому М. Г. Гуревич находил целесообразным согласиться на ликвидацию концессии на условиях длительного кредитования²³⁷.

Шахтинское дело и ликвидация Гарриманской концессии сыграли отрицательную роль в привлечении иностранного капитала в экономику СССР. Крупповское дело в этом смысле ничего не могло изменить.

В конце июля 1928 г. управляющий концессией В. Герман обратился в КК НКЗ за получением лицензии для вывоза заграницу урожая зерна в количестве 70 тыс. пуд.²³⁸ Власти считали, что с точки зрения валютных интересов страны нецелесообразно давать на это согласие. К тому же согласно §24 концессионного договора «временные запретительные мероприятия Правительства по экспорту заграницу нарушением не считались»²³⁹.

Однако в августе в правительственную инспекцию по наблюдению за сельскохозяйственной концессией Северо-Кавказского края поступило предписание удовлетворить просьбу концессионера. По нашему мнению, положительное решение было вызвано желанием советских властей убедить Круппа в возможности совместной работы на примере смешанной концессии, хотя формально разрешение мотивировалось отсутствием в концессионном договоре права преимущественной покупки правительством продуктового зерна²⁴⁰.

14 августа Н. Н. Крестинский сообщил М. М. Литвинову о своей встрече с представителями фирмы Круппа — Рейхелем, Тило фон Велимовским, Ф. Янссеном, Л. Бамбергером, Швейковским. Они заявили, что, хотя большинство членов Эссеновской группы фирмы считают желательным ликвидировать концессию, принято решение отказаться от требования ликвидации и сделать все от них зависящее, чтобы наладить работу смешанного русско-германского общества. Н. Н. Крестинский предлагал пойти на компромисс и из-за «мелких разногласий не торговаться, решение не затягивать и постараться в первых числах сентября подписать соглашение»²⁴¹.

На заседании ГКК 30 августа обсуждался вопрос о пересмотре концессионного договора с Ф. Круппом. Члены Концесскома постановили организовать смешанное общество на следующих условиях: вложение капитала должно быть равным с обеих сторон (1500 тыс. руб.), прибыль будет делиться пополам²⁴².

В результате советское правительство приступило к ведению переговоров с акционерным обществом «Ф. Крупп» о создании «Русско-германского сельскохозяйственного товарищества Маныч-Крупп». Госсельсиндикат в лице председателя С. К. Саблина 21 сентября подписал договор с ООО «Крупповской сельскохозяйственной концессией “Маныч” в Берлине» в лице управляющих Ф. Янссена и Л. Бамбергера о создании смешанного общества²⁴³. В этот же день правительство СССР в лице НКЗ РСФСР Н. А. Кубяко заключило договор о передаче прав и обязанностей «Крупповской сельскохозяйственной концессии “Маныч”» вновь созданному обществу²⁴⁴. Управление хозяйством возлагалось на Госсельсиндикат, а с немецкой стороны наблюдение вел директор.

В декабре правительственной инспекцией были обследованы условия труда и быта рабочих концессии «Маныч»²⁴⁵. Ею было выявлено отсутствие связи с Краевой опытной станцией, что могло бы значительно облегчить работу концессии по развитию земледелия. К тому же предприятие не выполнило главного своего предназначения — оказание агротехнической помощи населению²⁴⁶.

17-19 апреля 1929 г. состоялось заседание русско-германского товарищества «Маныч-Крупп», на котором директорами были утверждены со стороны Госсельскиндиката — И. Н. Буров, а со стороны крупповской сельскохозяйственной концессии «Маныч» — Г. А. Шталь²⁴⁷. Директору Г. А. Шталь было определено жалование в размере 1300 марок в месяц. Из них 100 руб. в русской валюте, а 110 марок в германской валюте.

После своего назначения И. Н. Буров почувствовал себя полновластным хозяином. Им был проверен административно-хозяйственный штат концессии и уволены 18 человек из администрации. По его характеристике они представляли собой чуждый социальный элемент, а большинство — вредный элемент для Советской власти. И. Н. Буров отмечал, что из 150 человек 27 были членами ВКП(б) и кандидатами, а 32 членами ВЛКСМ²⁴⁸. Он считал, что сможет сделать хозяйство рентабельным самостоятельно. Если говорить «в отношении участия немецкой стороны, то дальнейшее их пребывание для самого хозяйства никакой пользы не принесет, — писал И. Н. Буров, — и если это требуется для большой политики, только тогда можно мириться» с этим²⁴⁹.

Желая подчеркнуть, что с переходом концессии в русско-германское сельскохозяйственное товарищество «Маныч-Крупп» произошел перелом в лучшую сторону, инспектор труда Сальского округа Казак в своем отчете намеренно старался подбирать положительные примеры, хотя большинство приводимых фактов были отмечены в предыдущих годовых отчетах после обследования германской концессии «Маныч». Так, он обращал внимание, что имеются ясли, детские площадки, столовая, школа 1-й ступени, находящаяся на полном обеспечении хозяйства. Но главное — «имелось некоторое значительное уменьшение иностранных подданных <...> на место иностранных подданных приходит русский пролетариат»²⁵⁰.

Особо следует обратить внимание на уровень заработной платы работников концессии, который был гораздо выше, чем на государственных предприятиях.

Таблица 1
Уровень зарплаты работников концессии «Маныч» и на государственных предприятиях в 1928-1930 гг.²⁵¹, в руб.



К началу 1930-х гг. ведущим направлением деятельности «Маныч-Крупп» стало овцеводство. Постепенно росли экономические показатели, и 1933 г. товарищество завершило с прибылью в 462,5 тыс. руб. В этом же году в эксплуатации находилась 21 машина: 5 новых тракторов СТЗ, 8 тракторов «Интернационал», 2 трактора «Кейс» и 6 «Фордзонов»; кроме них в хозяйстве было 5 автомобилей²⁵².

Несмотря на то, что §3 концессионного договора гарантировал крупповской сельскохозяйственной концессии «Маныч» в случае ликвидации русско-германского сельскохозяйственного товарищества «Маныч-Крупп» выплату в размере 770 тыс. дол. САСШ и вывоз этой суммы за границу в иностранной валюте, советские власти стремились избежать выполнения своих обязательств. Поэтому концессионера обвинили в нарушении концессионного договора и передали рассмотрение дела в третейский суд. Н. Н. Крестинский считал, что «если мы не собираемся ни чего платить концессионеру, если поэтому нет возможности закончить с ним переговоры прежде, чем состоится решение третейского суда, тогда нам не избежать скандалов и неблагоприятных последствий»²⁵³.

В связи с начавшейся реорганизаций в конце 1931 г. Госсельсиндикат был передан в ведение Всесоюзного объединения овцеводческих трестов НКЗ СССР, а с октября 1932 г. было создано Главное управление овцеводческими совхозами Народного комиссариата зерновых и животноводческих совхозов СССР. В середине 1934 г. начальник Главного управления овцеводческих совхозов Соломенцев информировал правление «Крупповской сельскохозяйственной концессии “Маныч”» о решении расторгнуть концессионный договор и о ликвидации концессии с 1 октября 1934 г.²⁵⁴

Фактически с концессией произошло то, что предсказывал заведующий секретариатом концессионной комиссии Наркомзема СССР А. Морыганов: «Мы вынуждены в первые годы нашего хозяйственного строительства допустить их как временную меру <...> для того, чтобы потом при их помощи скорее разделаться с ними»²⁵⁵.

* * *

Таким образом, советское правительство, заинтересованное не только в восстановлении промышленности, но и сельского хозяйства, решило использовать дореволюционный опыт привлечения иностранных капиталов в страну — предоставление промышленных и сельскохозяйственных объектов иностранцам в форме концессий. В результате были определены районы и объекты концессионирования. Юго-Восточный регион был отведен для организации сельскохозяйственных концессий. Так, в Северо-Кавказском крае появилось два германских предприятия — «Друзаг» и «Маныч».

Анализируемый исторический опыт функционирования сельскохозяйственных концессий свидетельствует о том, что даже в сложных климатических условиях, применяя новые технологии на малопригодных землях, можно создать высокоразвитое хозяйство, несмотря на многочисленные препятствия со стороны местных органов власти. Главным условием развития подобных концессий стало привлечение иностранного капитала, обеспечивавшего расширенное воспроизводство основного капитала в отрасли.

Данный подход вполне можно использовать и в настоящее время для подъема сельского хозяйства в России. Вместе с тем и сегодня наблюдается сопротивление внедрению новых технологий и концессионных форм деятельности предприятий со стороны отдельных властных структур. Поэтому, учитывая исторический опыт нашей страны, следует разработать организационно-правовой и экономический механизмы преодоления основных барьеров, препятствующих этому процессу.

---

^*Ерохина Ольга Викторовна — доктор исторических наук (Урюпинский филиал Волгоградского государственного университета).
¹ Российский государственный архив экономики (РГЛЭ). Ф. 478. Он. 2. Д. 823. Л. 58.
² Автор записки точно нс известен. Вероятнее всего, записка была написана в 1922 г. наркомом земледелия Н. Осинским (Валериан Валерианович Оболенский, 1887-1938) — советский экономист, государственный и партийный деятель, публицист. После Октябрьской революции 1917 г. управляющий Государственным банком РСФСР, председатель ВСНХ (до марта 1918 г.), затем работал в редакции «Правды» и в ВСНХ. В 1920 г. председатель Тульского губисполкома, член коллегии Наркомпрода. В 1920-1921 гг. активный деятель внутрипартийной группы «демократического централизма». В 1921-1922 гг. исполняющий обязанности наркома земледелия, в 1923 г. заместитель наркома земледелия, заместитель председателя ВСНХ. В 1923-1924 гг. полпред СССР в Швеции. В 1925-1928 гг. член Президиума Госплана СССР; управляющий ЦСУ. С 1929 г. заместитель председателя ВСНХ СССР. В 1931 г. член редколлегии газеты «Известия», в 1932-1935 гг. начальник Центрального управления народнохозяйственного учета СССР, заместитель председателя Госплана СССР, в 1935-1937 гг. директор Института истории пауки и техники АН СССР. Автор ряда работ по экономическим вопросам.
³ РГАЭ. Ф. 478. Он. 2. Д. 823. Л. 41-42.
⁴ Там же. Л. 44.
⁵ Там же. Он. 2.Д. 823. Л. 52.
⁶ Там же. Он. 7. Д. 201. Л. 2-3.
⁷ Плохотнюк Т. И. Германские сельскохозяйственные концессии на Северном Кавказе (1920-1930-е гг.) // Немцы России и СССР: 1901-1941 гг. М„ 2000. С. 220.
⁸ РГАЭ. Ф. 478. Он. 2. Д. 823. Л. 56.
⁹ Там же.
¹⁰ Экономическое положение Юго-Востока (беседа с членом президиума ВСНХ Н. Б. Эйсмонтом)//Торгово-промышленная газета. 1922. 7 ноября.
¹¹ Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 5. Он. 1,Д. 900. Л. 2.
¹² Там же. Л. 3.
¹³ Там же. Л. 4.
¹⁴ Там же. Д. 2695. Л. 1 об.
¹⁵ Там же. Л. 2 «б.
¹⁶ В октябре 1924 г. Юго-Восток был переименован в Северо-Кавказский край. В его состав вошли административные округа: Донской, Кубанский, Таганрогский, Сальский, Армавирский, Ставропольский, Черноморский, Майкопский, Терский, Шахтинеко-Донецкий, г. Грозный и четыре городских автономных области. В 1934 г. Северо-Кавказский край был разделен на Азово-Черноморский край (с центром в г. Ростове-на-Дону) и Северо-Кавказский край (с центром в г. Нальчике).
¹⁷ РГАСГІИ. Ф. 5. Он. 1. Д. 2695. Л. 2 об. - 3.
¹⁸ Там же. Л. 3.
¹⁹ Там же. Л. 5.
²⁰ Финансовую поддержку семеноводческому обществу оказала группа Стинпеса. К тому же Гуго Стиппес выступал немецким гарантом перед Советской Россией и оказал определенное влияние в создании акционерного общества «Mologa-Holzindustric AG» // Schlarp К. H. Deutsche Konzessionen in der Sowjetunion 1922-1933 unter besonderer Berücksichtigung der Landwirtschaft // Zwischen Lübeck und Novgorod. Wirtschaft, Politik und Kultur im Ostseeraum vom frühen Mittelalter bis ins 20.Jahrhundert: Norbert Angermann zum 60. Gehurstag. Lünenburg, 1996. S. 460.
²¹ Загорулько M. M., Булатов В. В. Наркомземовские концессии. Сельское хозяйство и водные промыслы. Волгоград, 2010. С. 149.
²² РГАЭ. Ф. 478. Он. 2. Д. 839. Л. 109.
²³ Однако существуют другие мнения о дате основания концессии «Друзаг»: 1) T. Н. Плохотнюк пишет о 24 октября 1922 г.; 2) Ю. Б. Рагер называет весн. 1924 г. См.: Плохотнюк T. Н. Германские сельскохозяйственные концессии... С. 223; Рагер Ю. Б. О германо-советской концессии «Друзаг» в Ванноиском немецком районе Северо-Кавказского края // Российские немцы на Дону, Кавказе и Волге: Материалы Российско-Германской научной конференции. Анапа, 22-26 сентября 1994. М., 1995. С. 74.
²⁴ РГАЭ. Ф. 478. Он. 2 Д. 839. Л. 110.
²⁵ Там же. Л. 140.
²⁶ РГАЭ. Ф. 478. Он. 2. Д. 856. Л. 199.
²⁷ См. подробнее: Плохотнюк Т. «Странный эксплуататор»: патернализм барона Штейн геля (конец XIX — начало XX в.) // Немцы России: социально-экономическое и духовное развитие. 1871-1941 гг. Материалы 8-й межд. науч. конф. М., 2002. С. 150-157.
²⁸ РГАЭ. Ф. 478. Он. 2. Д. 943. Л. 77-77 об.
²⁹ Там же. Л. 70-71.
³⁰ Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 8350. On. 1. Д. 1677. Л. 275.
³¹ РГАЭ. Ф. 478. Он. 2. Д. 940. Л. 34.
³² Рагер Ю. Б. О германо-советской концессии «Друзаг»... С. 75.
³³ РГАЭ. Ф. 478. Он. 2. Д. 940. Л. 34.
³⁴ Там же. Л. 35.
³⁵ ГА РФ. Ф. 8350. Он. 1. Д. 1676. Л. 12 об.
³⁶ Управляющий Мопгальт был заменен на управляющего Ф. Дитлова в 1925 г.
³⁷ Государственный архив Ростовской области (ГАРО). Ф. 3555. Оп. 1. Д. 2. Л. 25.
³⁸ ГА РФ. Ф. 8350. Оп. 1.Д. 1676. Л. 12 об.
³⁹ ГАРО. Ф. 3555. Он. 1. Д. 2. Л. 18.
⁴⁰ Там же. Л. 25.
⁴¹ Центр документации новейшей истории Ростовской области (ЦДНИ РО). Ф. 7. Оп. 1. Д. 254. Л. 1.
⁴² ГА РФ. Ф. 8350. Оп. 1. Д. 1678. Л. 321.
⁴³ ЦДНИ РО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 338. Л. 29.
⁴⁴ ГА РФ. Ф. 8350. Оп. 1. Д. 1676. Л. 17.
⁴⁵ ЦДНИ РО. Ф. 7. Он. 1. Д. 338. Л. 27.
⁴⁶ РГАЭ. Ф. 478. Оп. 2. Д. 1080. Л. 40-42, 55-59. См. также: Плохотнюк Т. Н. Германские сельскохозяйственные концессии... С. 224.
⁴⁷ Из профсоюза были исключены И. Ф. Лессин, А. А. Геккель, И. К. Мошкин, А. Ф. Федан, С. П. Быков, Ф. И. Свиридов, В. Ф. Грунт, М. Я. Яценко, Г. Г. Герлингауз, В. П. Иванов и Г. М. Терещенко, который был помощником управляющего.
⁴⁸ РГАЭ. Ф. 478. Оп. 2. Д. 1082. Л. 115.
⁴⁹ Там же. Л. 118.
⁵⁰ Отчет о работе ГКК при СНК СССР за 1927/28 гг., 23.08.1929 // Иностранные концессии в СССР (1920-1930 гг.): Документы и материалы. Т. 2. М„ 2005. С. 470, 489.
⁵¹ РГАЭ. Ф. 478. Он. 2. Д. 1157. Л. 87.
⁵² ГА РФ. Ф. 8350. Оп. 1. Д. 1680. Л. 115.
⁵³ Там же. Л. 203.
⁵⁴ ГА РФ. Ф. 8350. Оп. 1. Д. 1631. Л. 3.
⁵⁵ Там же. Д. 1628. Л. 205.
⁵⁶ Отчет о работе ГКК при СНК СССР за 1927/28 гг... С. 461.
⁵⁷ Цит. по: Загорулько М. М., Булатов В. В. Наркомземовские концессии... С. 160.
⁵⁸ РГАЭ. Ф. 478. Оп. 2. Д. 1149. Л. 3-16.
⁵⁹ Цит. но: Загорулько М. М., Булатов В. В. Наркомземовские концессии... С. 165.
⁶⁰ РГАЭ. Ф. 478. Оп. 2. Д.1230. Л. 12.
⁶¹ Там же. Д. 1149. Л. 6.
⁶² Там же. Д. 1159. Л. 96.
⁶³ Там же. Л. 97.
⁶⁴ Там же. Л. 989.
⁶⁵ Там же. Д. 1225. Л. 94.
⁶⁶ Там же. Д. 1223. Л. 14.
⁶⁷ Там же.
⁶⁸ ГА РФ. Ф. 8350. Оп. 1. Д. 1675. Л. 44 об.
⁶⁹ Там же.
⁷⁰ РГАЭ. Ф. 478. Оп. 2. Д. 1287. Л. 71-72.
⁷¹ ГА РФ. Ф. 8350. Оп. 1. Д. 1675. Л. 44.
⁷² Там же. Л. 17.
⁷³ Там же. Л. 43-44 об.
⁷⁴ РГАЭ. Ф. 478. Оп. 2. Д. 1283. Л. 2
⁷⁵ Там же. Л. 72-72 об.
⁷⁶ РКК — расценочно-конфликтная комиссия, существовавшая в СССР в 1922-1957 гг., первичный орган по примирительному разрешению трудовых споров, возникавших между работниками и администрацией в связи с применением, установлением и изменением условий труда. Комиссия создавалась из одинакового числа равноправных представителей администрации и фабричного, заводского, местного комитета профсоюза данного предприятия, учреждения. Для решения ряда трудовых споров, перечень которых был установлен законом, РКК являлась обязательной первичной инстанцией. По остальным вопросам, связанным с применением условий труда, работник мог обратиться в РКК или в народный суд. Решения комиссией принимались по соглашению сторон. В связи с принятием Положения о порядке рассмотрения трудовых споров 1957 г. функции РКК перешли в основном к комиссиям по трудовым спорам. См. подробнее: Юдина Т. В. Советские рабочие и служащие на концессионных предприятиях СССР в годы нэпа. Волгоград, 2009. С. 313-352.
⁷⁷ РГАЭ. Ф. 478. Он. 2. Д. 1283. Л. 116.
⁷⁸ Там же. Л. 143.
⁷⁹ Там же. Л. 160-160 об.
⁸⁰ Там же. Л. 161.
⁸¹ ГА РФ. Ф. 8350. Д. 665. Л. 41.
⁸² Загорулько М. М., Булатов В. В. Наркомземовские концессии... С. 203-204.
⁸³ ГА РФ. Ф. 8350. Д. 665. Л. 34.
⁸⁴ РГАЭ. Ф. 478. Оп. 2. Д. 1283. Л. 126-126 об.; ГА РФ. Ф. 8350. Oп. 1. Д. 1675. Л. 18-18 об.
⁸⁵ ГА РФ. Ф. 8350. Оп. 1. Д. 1675. Л. 18 об.
⁸⁶ На письме была сделана приписка для Маркова; «Надо написать инспекции письмо поддержки, указав, что из соединения Кубгоссемкультуры и концессии “Друзаг” может получиться замечательный комбинат».
⁸⁷ РГАЭ. Ф. 478. Он. 2. Д. 1283. Л. 117-117 об.
⁸⁸ До 1927 г. концессия числилась в Кропоткинском районе Армавирского округа Северо-Кавказского края. С 1927 г. было проведено административное районирование. В результате концессия вошла в состав вновь образованного (немецкого) Ванновского района// РГАЭ. Ф. 478. Оп. 2. Д. 1224. Л. 156.
⁸⁹ Там же. Л. 136.
⁹⁰ Там же. Л. 164.
⁹¹ Там же. Л. 135.
⁹² Крыленко Николай Васильевич (1885-1938) — видный государственный деятель. С 1918 г. член коллегии Наркомата юстиции РСФСР. Был председателем Верховного революционного трибунала ВЦИК. С 1922 по 1929 гг. - заместитель наркома юстиции РСФСР и старший помощник прокурора РСФСР. 1929-1931 гг. — прокурор РСФСР; с 1931 г. — нарком юстиции РСФСР, а с 1936 г. — нарком юстиции СССР. Был организатором процессов Промпартии, Шахтинского дела. В 1938 г. был арестован по обвинению в принадлежности к антисоветской организации и расстрелян. Реабилитирован в 1955 г. См.: Залесский К. А. Кто есть кто в истории СССР. 1924— 1953. М., 2009. С. 248-249.
⁹³ ГА РФ. Ф. 8350. Он. 1. Д. 1675. Л. 43.
⁹⁴ Рогинский Григорий Константинович (1895-1959) — государственный деятель. С 1918 г. стал работать в органах юстиции. В 1921-1924 гг. работал в системе Верховного суда РСФСР, сначала в Ростове-на-Дону, затем па Дальнем Востоке. В 1925-1927 гг. занимал должность прокурора уголовно-судебной коллегии Верховного суда РСФСР. С 1928 г. старший помощник Прокурора РСФСР. В 1929-1930 гг. Г. К. Рогинский был прокурором Северо-Кавказского края. С 1931 г. работал в Наркомате юстиции РСФСР. С 1933 г. работал в Прокуратуре СССР помощником прокурора, а с 1935 г. заместителем прокурора. Арестован в 1939 г., приговорен к 15 годам лагерей. В 1992 г. реабилитирован. См.: Звягинцев А. Г. Жизнь и деяния видных российских юристов. Взлеты и падения. М., 2008.
⁹⁵ ГА РФ. Ф. 8350. Он. 1. Д. 1675. Л. 42-42 об.
⁹⁶ Там же. Л. 37-41.
⁹⁷ Там же. Л. 45 об.
⁹⁸ ГА РФ. Ф. 8350. Он, 1. Д. 1626. Л. 11.
⁹⁹ Цит. по: Schlarp К. Н. Deutsche Konzessionen in der Sowjetunion... S. 466.
¹⁰⁰ ГА РФ. Ф. 8350.0h. 1. Д. 1626. Л. 12.
¹⁰¹ Там же. Л. 13.
¹⁰² Schlarp К. H. Deutsche Konzessionen in der Sowjetunion... S. 466.
¹⁰³ ГА РФ. Ф. 8350. Он. 1. Д. 1675. Л. 12.
¹⁰⁴ Телеграмма заместителя наркома иностранных дел СССР М. М. Литвинова полномочному представителю СССР в Германии Н. Н. Крестинскому от 26 февраля 1930 г. См.: Дух Рапалло. Советско-германские отношения. Сб. док-в. 1925-1933 / под ред. А. Г. Севостьянова. Екатеринбург; М„ 1997. С. 171.
¹⁰⁵ Schlarp К. Н. Deutsche Konzessionen in der Sowjetunion... S. 469.
¹⁰⁶ ГАРФ.Ф.8350. On. 1. Д. 1631. Л. 6.
¹⁰⁷ Там же. Л. 4 об.
¹⁰⁸ Там же. Л. 6.
¹⁰⁹ ГАРО. Ф. 3555. Он. 1. Д. 69. Л. 31 об.
¹¹⁰ Там же. Л. 4.
¹¹¹ Плохотнюк Т. Н. Друзаг // Немцы России. Энциклопедия. Т. 1. М, 1999. С. 743.
¹¹² РГАЭ. Ф. 478. Он. 2. Д. 1284. Л. 16-17.
¹¹³ Там же. Л. 20-21.
¹¹⁴ ГАРО. Ф. 3555. Он. 1. Д. 69. Л. 41-41 об.
¹¹⁵ Там же. Л. 45.
¹¹⁶ Там же. Д. 36. Л. 78.
¹¹⁷ Там же. Л. 70-74; Там же. Л. 93-94; Там же. Л. 118-121 об.
¹¹⁸ Там же. Л. 68 об.
¹¹⁹ РГАЭ. Ф. 478.0И.2. Д. 1284. Л. 199.
¹²⁰ Schlarp К. Н. Deutsche Konzessionen in der Sowjetunion... S. 471.
¹²¹ Загорулько M. M., Булатов В. В. Наркомземовские концессии... С. 205.
¹²² ГАРО. Ф. 3555. Оп. 1. Д. 69. Л. 4, 31 об.
¹²³ РГАЭ. Ф. 7486. Он. 37. Д. 242. Л. 112-113.
¹²⁴ ГА РФ. Ф. 8350. Он. 4. Д. 71. Л. 75-75 об.
¹²⁵ РГАЭ. Ф. 7486. Оп. 37. Д. 242. Л. 112.
¹²⁶ Алексеенко И. И. Репрессии на Кубани и Северном Кавказе в 30-е гг. XX в. Краснодар, 1993. С. 69.
¹²⁷ Войцик Р. К. был обвинен но ст. 58-11 УК РСФСР (подготовка или совершение контрреволюционных преступлений) и дополнительно по ст. 58 (шпионаж). 4 апреля 1934 г. «особым совещанием» при коллегии ОГПУ был приговорен к заключению в исправительно-трудовом лагере на 3 года. См.: Алексеенко И. И. Репрессии па Кубани... С. 66.
¹²⁸ Там же. С. 64.
¹²⁹ ГАРО. Ф. 3555. Оп. 1. Д. 77. Л. 18.
¹³⁰ Загорулько М. М., Булатов В. В. Наркомземовские концессии... С. 215.
¹³¹ Там же. С. 218.
¹³² Schlarp К. Н. Deutsche Konzessionen in der Sowjetunion... S. 475. Однако В. В. Загорулько и В. В. Булатов называют сумму 1,8 млн германских марок и 238,4 тыс. американских долларов. См.: Загорулько М. М., Булатов B. В. Наркомземовские концессии... С. 221.
¹³³ РГАЭ. Ф. 7486. Оп. 37. Д. 244. Л. 2.
¹³⁴ Там же. Л. 59.
¹³⁵ ЦДНИ РО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 1363. Л. 31 об.
¹³⁶ АО «Ф. Крупна» в лице Э. Клепфера, Г. Рейтерна в присутствии присяжного поверенного А. Кейла, заведующего отделом Ф. фон Бюлова создали ООО «Крупповская сельскохозяйственная концессия “Маныч”» 23 мая 1923 г. с правлением в Берлине. Целью общества являлось приобретение, управление и эксплуатация земельных и лесных владений за собственный или чужой счет в Германии или заграницей, в особенности управление предоставленной АО «Ф. Крупна» в Эссене правительством РСФСР сельскохозяйственной концессии «Маныч» (ГА РФ. Ф. 8350. Оп. 1. Д. 1772. Л. 84-85).
¹³⁷ Загорулько М. М., Булатов В. В. считают, что стремление Крупна получить аграрную концессию мотивировалось не столько желанием осваивать целинные земли, сколько заинтересованностью в создании на российской территории сбыта германских сельскохозяйственных орудий и оборудования. См.: Загорулько М. М., Булатов В. В. Наркомземовские концессии... C. 87.
¹³⁸ РГАСПИ. Ф, 5. Оп. 1. Д. 2377. Л. И.
¹³⁹ РГАЭ. Ф. 478. Оп. 2. Д. 842. Л. 2.
¹⁴⁰ Там же. Д. 828. Л. 41.
¹⁴¹ Там же. Д. 842. Л. 28-29.
¹⁴² Там же. Л. 77.
¹⁴³ РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 1941. Л. 1.
¹⁴⁴ Там же. Д. 118. Л. 5.
¹⁴⁵ Загорулько М. М., Булатов В. В. Наркомземовские концессии... С. 89.
¹⁴⁶ РГАЭ. Ф. 413. Он. 2. Д. 1519. Л. 16-19.
¹⁴⁷ Там же. Л. 20. См. также: Примечание// Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 54. С. 641.
¹⁴⁸ В Политбюро ЦК РКП(б) // Там же. С. 249.
¹⁴⁹ РГАЭ. Ф. 413. Оп. 2. Д. 1501. Л. 175. См. также: Хромов С. С. Иностранные концессии. Исторический очерк. Документы Ч. II. М., 2006. С. 151.
¹⁵⁰ РГАЭ. Ф. 413. Оп. 2. Д. 1519. Л. 16-20.
¹⁵¹ Там же. Л. 15.
¹⁵² Цит. по: Марьин Д. А. Россия и Германия: опыт экономического сотрудничества (На примере фирмы «Фридрих Крупп») // Экономическая история России: проблемы, поиски, решения. Ежегодник. Вып. 6. Волгоград, 2004. С. 238.
¹⁵³ РГАЭ. Ф. 478. Оп. 2. Д. 842. Л. 102.
¹⁵⁴ РГАЭ. Ф. 413. Он. 2. Д. 1519. Л. 3.
¹⁵⁵ Там же. Л. 4.
¹⁵⁶ РГАЭ. Ф. 478. Он. 2. Д. 866. Л. 32.
¹⁵⁷ Там же. Д. 842. Л. 111.
¹⁵⁸ РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 1951. Л. 81.
¹⁵⁹ РГАЭ. Ф. 478. Оп. 2. Д. 842. Л. 107.
¹⁶⁰ РГАЭ. Ф. 413. Оп. 2. Д. 1519. Л. 9.
¹⁶¹ ГА РФ. Ф. 8350. Оп. 1. Д. 1779. Л. 157.
¹⁶² Цит. по: Марьин Д. А. Россия и Германия: опыт экономического сотрудничества... С. 238.
¹⁶³ РГАЭ. Ф. 478. Оп. 2. Д. 843. Л. 26.
¹⁶⁴ ГА РФ. Ф. 8350. Оп. 3. Д. 12. Л. 1-7.
¹⁶⁵ РГАЭ. Ф. 478. Оп. 2. Д. 1229. Л. 14.
¹⁶⁶ В заметке Сакина «О концессии Круппа (Сальский округ)» говорилось, что концессия располагалась на землях бывшего хутора Пишванова//Трудовой Дон. 1923. 3 августа.
¹⁶⁷ РГАЭ. Ф. 478. Он. 2. Д. 843. Л. 262-264. См. также: Плохотнюк Т. Н. Германские сельскохозяйственные концессии... С. 220-221
¹⁶⁸ ГА РФ. Ф. 8350. Оп. 1. Д. 1778. Л. 104-105.
¹⁶⁹ Там же. Оп. 3. Д. 12. Л. 9-10.
¹⁷⁰ Там же. Л. 18-19.
¹⁷¹ ГА РФ. Ф. 8350. Оп. 1. Д. 1778. Л. 48.
¹⁷² Там же. Л. 48 об.
¹⁷³ ГА РФ. Ф. 8350. Оп. 1. Д. 1780. Л. 74.
¹⁷⁴ Однако в газете «Трудовой Дон» 3 августа 1923 г. была помещена заметка, в которой сообщалось о начале работ концессионером с 15 июня 1923 г. // Сакин. О концессии Круппа (Сальский округ).
¹⁷⁵ ГА РФ. Ф. 8350. Оп. 1. Д. 1778. Л. 83.
¹⁷⁶ В. Крупповская концессия «Маныч». Интервью с главноуполномоченным Круппа П. О. Клетте // Трудовой Дон. 1923. 26 июля.
¹⁷⁷ РГАЭ. Ф. 478. Оп. 2. Д. 931. Л. 1-3 об.
¹⁷⁸ Там же. Л. 7.
¹⁷⁹ Там же. Л. 2.
¹⁸⁰ П. Ф. Сельскохозяйственная концессия Круппа на Маныче // Юго-Восток. 1924. № 7. С. 61.
¹⁸¹ РГАЭ. Ф. 478. Оп. 2. Д. 931. Л. 60.
¹⁸² РГАЭ. Ф. 478. Оп. 2. Д. 931. Л. 182.
¹⁸³ Там же. Д. 1004. Л. 20.
¹⁸⁴ Там же. Д. 117. Л. 177.
¹⁸⁵ Там же. Д. 1004. Л. 28.
¹⁸⁶ Там же. Л. 37.
¹⁸⁷ Там же.
¹⁸⁸ ГА РФ. Ф. 8350. Он. 1. Д. 1767. Л. 232.
¹⁸⁹ Там же. Л. 253.
¹⁹⁰ Там же.
¹⁹¹ Там же. Л. 254.
¹⁹² Там же.
¹⁹³ РГАЭ. Ф. 478. Он. 2. Д. 1005. Л. 16.
¹⁹⁴ Там же. Д. 1004. Л. 218.
¹⁹⁵ ГА РФ. Ф. 8350. Он. 1. Д. 1766. Л. 89.
¹⁹⁶ ГАРО. Ф. 1485. Он. 1. Д. 64. Л. 90.
¹⁹⁷ ЦДНИ РО. Ф. 7. Он. 1. Д. 124. Л. 1.
¹⁹⁸ ГА РФ. Ф. 8350. Он. 1. Д. 1763. Л. 19.
¹⁹⁹ Там же. Л. 20.
²⁰⁰ ГА РФ. Ф. 8350. Он. 1. Д. 1770. Л. 11.
²⁰¹ В июне 1926 г. договор с П. О. Клетте был прекращен, а с 1 сентября управляющим был назначен В. Герман (РГАЭ, Ф. 478. Оп. 2. Д. 1085. Л. 181).
²⁰² Там же. Л. 12.
²⁰³ ГА РФ. Ф. 8350. Оп. 1. Д. 1770. Л. 29.
²⁰⁴ Там же. Л. 31 об.
²⁰⁵ РГАЭ. Ф. 478. Оп. 2. Д. 921. Л. 268.
²⁰⁶ Там же. Л. 269.
²⁰⁷ ГА РФ. Ф. 8350. Оп. 3. Д. 312. Л. 4-8.
²⁰⁸ РГАЭ. Ф. 478. Он. 2. Д. 1231. Л. 46.
²⁰⁹ Там же. Д. 1230. Л. 122.
²¹⁰ Отчет Главконцесскома при СНК СССР о своей деятельности в 1921-24 гг. // Хромов С. С. Иностранные концессии. Исторический очерк. Документы Ч. I. М., 2006. С.247.
²¹¹ Докладная записка председателя Главконцесскома при СНК и заместителя председателя Госплана при СТО Г. Л. Пятакова секретарю ЦК РКП(б) И. В. Сталину о концессионной деятельности за период между XI и XII съездами РКП(б) // Хромов С. С. Иностранные концессии... С. 228.
²¹² РГАЭ. Ф. 478. Оп. 2. Д. 1085. Л. 105.
²¹³ Там же. Л. 104.
²¹⁴ Однако А. А. Иоффе лукавил. 10 марта 1922 г. Государственный солонцово-мелиоративный научно-исследовательский институт прислал в НКЗ почвенно-агрономическую характеристику Сальского округа. В пей говорилось о низком содержании чернозема в почве и рекомендовалось создать скотоводческо-зерновой тип хозяйства (РГАЭ Ф. 478. Оп. 2. Д. 842. Л. 50-54).
²¹⁵ РГАЭ. Ф. 478. Оп. 2. Д. 1161. Л. 69-71.
²¹⁶ Там же. Л. 306.
²¹⁷ Там же. Л. 305-305 об.
²¹⁸ РГАЭ. Ф. 478. Оп. 2. Д.1005. Л. 57.
²¹⁹ РГАЭ. Ф. 478. Он. 2. Д. 1162. Л. 12.
²²⁰ Там же. Л. 13.
²²¹ Там же. Л. 128. Хотя в отчете о работе ГКК при СНК СССР за 1927/28 гг. указывалось, что численность рабочих составляла 300 человек. См.: Иностранные концессии в СССР (1920-1930 гг.): Документы и материалы Т. 2. М., 2005. С. 489.
²²² Там же. Л. 129.
²²³ Там же. Л. 135.
²²⁴ ГА РФ. Ф. 8350. Он. 1. Д. 312. Л. 96-98.
²²⁵ Там же. Л. 48.
²²⁶ РГАЭ. Ф. 478. Он. 2. Д. 1229. Л. 34. В этот период к их творчеству власти были настроены достаточно негативно.
²²⁷ Там же. Л. 35.
²²⁸ ГА РФ. Ф. 8350. Он. 1. Д. 1773. Л. 71.
²²⁹ Марьин Д. А. Россия и Германия: опыт экономического сотрудничества... С. 242.
²³⁰ Там же. Д. 121. Л. 182.
²³¹ Там же. Л. 182.
²³² РГАЭ. Ф. 478. Он. 2. Д. 1230. Л. 121.
²³³ Там же. Л. 121 об.
²³⁴ ГА РФ. Ф. 8350. Он. 1. Д.1773. Л. 146.
²³⁵ Там же. Л. 153-154.
²³⁶ Там же. Д. 121. Л. 183.
²³⁷ Там же. Л. 184.
²³⁸ РГАЭ. Ф. 478. Он. 2. Д. 1230. Л. 128.
²³⁹ Там же. Л. 128 об.
²⁴⁰ Там же. Л. 141.
²⁴¹ ГА РФ. Ф. 8350. Он. 1. Д.1773. Л. 246.
²⁴² Там же. Л. 274.
²⁴³ Там же. Д. 402. Л. 99-108.
²⁴⁴ Там же. Д. 3282. Л. 1-3.
²⁴⁵ В состав комиссии вошли от СК Крайфинуправления Плояни, СК Крайфин-нравления СХЛР Зуйко, инспектор по концессиям Маркевич.
²⁴⁶ РГАЭ. Ф. 478. ОП. 2. Д. 1287. Л. 44-45.
²⁴⁷ Там же. Л. 80.
²⁴⁸ Там же. Л. 152-156.
²⁴⁹ Там же. Л. 157.
²⁵⁰ ГАРО. Ф. 3555. Он. 1. Д. 40. Л. 18.
²⁵¹ Там же. Л. 12.
²⁵² Загорулько М. М., Булатов В. В. Наркомоемовские концессии... С. 107.
²⁵³ РГАСПИ. Ф. 82. Он. 2. Д. 455. Л. 87.
²⁵⁴ Загорулько М. М., Булатов В. В. Наркомземонские концессии... С. 107.
²⁵⁵ РГАЭ. Ф. 478. Он. 2. Д. 1086. Л. 171.244 23 мая 1923 г. с правлением в Берлине. Целью общества являлось приобретение, управление и эксплуатация земельных и лесных владений за собственный или чужой счет в Германии или заграницей, в особенности управление предоставленной АО/sup Там же. Л. 141.

Просмотров: 7411

Источник: Ерохина О. В. Германские сельскохозяйственные концессии Северо-Кавказского края в первые десятилетия советской власти // Экономическая история. Ежегодник. 2011/2012. М., 2012. С. 98 - 148

statehistory.ru в ЖЖ: