Основные трудности русской артиллерии в Первую мировую войну
Основная причина проблем русской артиллерии в начале войны была связана со структурой руководства военного ведомства империи. По давней традиции артиллерией в монархической России ведали родственники императора. Генерал-инспектор артиллерии Сергей Михайлович Романов принимал свои решения, руководствуясь полученными им от французских заводчиков из фирмы Шнейдера крупными гонорарами, игнорируя других, менее щедрых производителей вооружения. Деньги, выделяемые на развитие русской артиллерии, он тратил на строительство особняков для Матильды Кшесинской и ценные подарки для неё же. Заниматься выполнением мобилизационных планов на случай войны для заводов, особенно для казённых, не имея от этого прибыли, Сергею Михайловичу, очевидно, было не интересно.
Генерал-инспектор артиллерии Сергей Михайлович Романов
За принятие на вооружение артиллерийских боеприпасов и орудий отвечал артиллерийский комитет при Главном артиллерийском управлении, к сожалению, полностью зависимый от Сергея Михайловича. Поэтому образцы, представленные арткому, не всегда испытывались службой в войсках, иногда все ограничивалось лишь полигонными испытаниями. Члены арткома были мало знакомы с последними заграничными новинками в области артиллерии. В ставке Главковерха и в окружении высших военачальников не было знающих артиллеристов. Начальники артиллерии округов занимались вопросами снабжения, а не боевой подготовкой своих подчинённых.
Ряд проблем был связан с довоенной подготовкой артиллеристов. Так, Наставление для действий полевой артиллерии в бою от 1912 года, поступало в войска медленно, знакомились с ним в основном артиллерийские офицеры. Отсутствие знаний по артиллерийскому делу у общевойскового начальства приводило к отдаваемым приказам типа выезда батареи на открытые позиции, о расположении батарей слишком близко или далеко от позиций, что мешало ведению огня или демаскировало батарею. Указывались цели, неприемлемые для батареи, осуществлялся отход всех батарей одновременно, вместо поэтапного отхода.
К сожалению, артиллерийские офицеры редко спорили с вышестоящим начальством и не докладывали о несуразных приказах своему непосредственному командованию. В этой ситуации хорошо себя показали выпускники Офицерской артиллерийской школы, поскольку на занятиях в ней позволяли отходить от требований Наставлений, велись практические стрельбы, что учило командиров батарей инициативе, необходимой в условиях маневренной войны. Но практических стрельб было мало. При обучении управлением группой батарей по созданию сосредоточенного огня стрельбы проводились малым количеством боеприпасов и силами одного артдивизиона. Серьёзной ошибкой оказалась отмена курсов артиллерийской школы для старших офицеров в 1909 году, что сильно сказалось на событиях военного времени. Ведение стрельбы по топографическим и баллистическим данным рассматривалось всего лишь как интересная математическая задача и не более того, поскольку могло вызвать лишнюю трату снарядов. В связи с таким подходом, к решению этих проблем подошли лишь к концу войны. К сожалению, Офицерскую артиллерийскую школу во время войны закрыли, лишь к 1917 году появятся курсы для офицеров артиллерии разной специализации, но эта мера будет сильно запоздалой.
Учебные материалы Офицерской артиллерийской школы
Ещё одним серьёзным просчётом оказалось распределение артиллеристов, призванных из запаса, в пехоту, по причине комплекта имевшихся батарей. Большая часть попавших в пехоту погибла, а выпуск офицеров по ускоренной программе резко снизил качество младшего командного состава. Другая непродуктивная мера заключалась в переводе в артиллерию офицеров из других родов войск, так как они вынуждены были переучиваться непосредственно в боевой обстановке. Артиллеристы, прошедшие обучение в запасных батареях, попадали в части без опыта практических стрельб, особенно в начале войны. Всего перед войной в императорской армии насчитывалось 38 запасных артиллерийских батарей, поскольку в 1910 году было произведено сокращение запасных, резервных и парковых артиллерийских частей. Занятия в батареях проводились во время отвода в тыл на отдых. Хуже всего дело обстояло в гаубичных батареях, поскольку первый запасной тяжёлый артиллерийский полк был сформирован лишь в 1915 году, а второй - чуть позже. В артиллерийских училищах на места преподавателей, отправленных на фронт, иногда назначались просто случайные люди, надзор за качеством подготовки во время войны там был утерян.
Тяжело обстояло дело с обеспечением взаимодействия с другими родами войск. На занятиях в артиллерийских батареях по взаимодействию с пехотой и кавалерией последние отсутствовали, при том, что в начале войны командиры батарей согласно Наставлению 1912 года часто переходили в подчинение командиров бригад, чаще полков, в большинстве случаев не знавших современную артиллерию. Исключением являлись Туркестанский и Варшавский военные округа, где с 1913 года артиллеристы проводили совместные занятия с пехотой. Перед войной конная артиллерия отрабатывала основной манёвр, заключавшийся в выезде батареи на место боя вместе со своей кавалерией и в открытии огня прямой наводкой по гуще кавалерии противника с открытых позиций. Другие цели в виде артиллерии и пулемётов ошибочно считались второстепенными. Уже на занятиях, когда своя кавалерия атаковала батареи гораздо медленнее, чем в реальном бою, проявилась возможность захвата батарей даже при работе шрапнелью. На занятиях отводилось 2-3 минуты на открытие огня по кавалерии противника, а в реальном бою - только минута, учитывая то, что своя кавалерия сближалась с противником. Правда, крупных боёв между кавалерией не происходило, и кавалерийская артиллерия использовалась как пехотная. Командиры кавалерийских батарей отступали от Наставлений и первым делом били по батареям противника. Часто артиллерийские батареи оставались без пехотного охранения, хотя Устав полевой службы 1912 года предусматривал такую меру. Зачастую это приводило к захвату батареи противником, особенно в маневренный период и во время фронтового хаоса 1917 года. Артиллерии приходилось самостоятельно отбивать атаки противника, а во встречном бою вести огонь даже с открытых позиций.
В первые два года войны основной задачей артиллерии являлось прикрытие своим огнём наступающей пехоты, продвигавшейся к позициям противника. Разрушение укреплений противника до войны артиллеристы изучали только в теории. Гаубичной артиллерии было очень мало, и, как показал штурм Перемышля, и ту использовали не всегда по прямому назначению. Даже на этапе маневренного периода войны атака на противника, иногда вовсе не окапывавшегося, без предварительной артиллерийской подготовки оказывалась мало возможной, ввиду появления пулемётов и совершенствования стрелкового оружия. Артиллеристам приходилось ожидать, когда во время атаки вскроются цели на позициях противника. Артиллерийское командование два года не вводило в Наставление понятие о предварительной артиллерийской подготовке перед атакой. Ещё одной проблемой стало расположение батарей в обороне и наступлении в соответствии с Наставлением 1912 года. По Наставлению батареи 76-милимметровых орудий размещались во время атаки в 3-2 км от позиций. Брусилов в 1915 году требовал выведения батарей 76-милимметровых орудий к позициям на 1,5 км, а гаубичных и мортирных батарей - на 3-4 км. Такая дистанция, по мнению Брусилова, была нужна для полного подавления противника на всю глубину сопротивления, хотя на такой дистанции было возможно лёгкое обнаружение и уничтожение батарей. К сожалению, Наставления для артиллерии в течение первых лет войны определяли действия фронтового командования со всеми вытекающими последствиями.
В конце 1914 году началось переформирование батарей 76-миллиметровых орудий с 8-орудийных на 6-орудийные. Данное предложение поступило ещё до начала войны и не предусматривало сокращения с 48 до 36 орудий в дивизии. Это мера была связана с нехваткой орудий для вновь создаваемых дивизий. К концу войны было предложено перейти к 4-орудийным батареям из 76-милимметровых орудий. Если учесть, что многие батареи в 1917 году и так были 4-орудийные в силу нехватки орудий и выделения до 2 орудий для борьбы с аэропланами, идея была вызвана тяжелыми условиями. Перед войной в корпусе русской армии имелось 108 орудий (98 76-милимметровых орудий и до 12 гаубиц, то есть на поддержку батальона приходилось до 3-4 орудий. И это при том, что германский батальон поддерживало 6 орудий).
Артиллеристы 136-го пехотного таганрожского полка, Первая мировая война
Важной проблемой являлось применение тяжёлой артиллерии в начале войны. Запланированное на 1910 год формирование 4 полков осадной артиллерии к началу войны завершено не было. Опыт штурма Перемышля показал, что калибр 152 мм не способен взламывать бетонные укрепления крепостей противника. Снятие и передача крупнокалиберной крепостной артиллерии с крепостей оказалось полумерой, к тому же крепости, передавшие свою артиллерию в действующую армию, впоследствии оказались в осаде и пали. Орудия крупнокалиберной артиллерии, произведённые в конце XIX века, имели изношенные лафеты, что не позволяло вести огонь на предельную дистанцию. Снаряды имели заряд мелинита или пироксилина и создавали угрозу детонации во время выстрела, после долгого хранения. Крепости почти не снабжались снарядами с тротилом. Сохранился и такой анахронизм, как чугунные снаряды, которые часто разваливались при выстреле полным зарядом. Позиции для установки тяжёлых крепостных орудий готовили до нескольких дней, и сборка самих многотонных махин занимала сутки. Части тяжёлой артиллерии комплектовались офицерами крепостной артиллерии, чья подготовка была ниже, чем у офицеров войсковой артиллерии. Единственный полигон для практических стрельб крепостной артиллерии находился в крепости Осовец, но его размеры не позволяли вести огонь на разных дистанциях. В офицерском составе крепостей ещё до войны наблюдалась нехватка. Один офицер исполнял несколько должностных функций сразу. Фактически при создании тяжёлых артиллерийских частей в приграничных крепостях, последние оказались обескровленными.
Причины «снарядного голода» 1914 - 1915 годов заключались в довоенных нормах: 1000 снарядов на одно 76-милимметровое орудие рассчитывалось на 1 год военных действий. Эта цифра появилась из подсчета расхода снарядов в русско-японскую войну, хотя и там наблюдалась нехватка снарядов, и орудия могли стрелять гораздо больше. Планируемый расход боеприпасов в день на 76-милимметровое орудие определялся нормой до 40 снарядов. Ежемесячная потребность в снарядах 76 мм в 1914 году составляла до 500000, но заводы, не отмобилизованные в начале войны, не справлялись даже с довоенными нормативами. Снарядами к гаубичным орудиям перед войной особо не озаботились, их выпустили меньше запланированной нормы: для 107 мм и 152 мм гаубиц нехватка составляла 133000 снарядов - это 52%, а для 122мм гаубиц -62000, это 12% некомплекта. Дистанционные трубки для самого распространённого снаряда шрапнели были рассчитаны на 22 секунды, что давало максимальную дальность в 5,5 км, поскольку большую дальность считали неэффективной. Перед войной для гранаты 76мм планировалось ввести 34-секундные трубки, но производство их началось уже во время войны. Сама шрапнель, имея 85 грамм порохового выталкивающего заряда, ещё со времён войны 1904-1905годов считалась полностью неэффективной для разрушения даже слабых препятствий. Фугасная граната 76 мм имела заряд 0,78 кг тротила или менилита, поэтому хорошо разрушать могла только городские баррикады. Имея взрыватель ЗГТ, фугасная граната часто рикошетила от земли из-за настильной траектории орудия, взрываясь в воздухе через несколько метров от места падения. Производство взрывателей мгновенного действия наладили только в 1916 году по французскому образцу. Пришлось применять старые ударные трубки образца 1884 года, хотя это могло вызвать разрыв снарядов во время выстрелов. Правда, таких случаев за всю войну было только 300.
Снаряды со шрапнелью после взрыва, Сормовский полигон. Фотография из фонда ГАрхАДНО
Следует отметить, что перед войной лафет трёхдюймовки выпускали с возможностью, позволявшей вести стрельбу лишь на 6,5км, а во время войны, увеличив угол подъёма ствола, довели дальность до 8 км. Большая начальная скорость снаряда 76-миллиметровой пушки вызывала малую устойчивость орудия после выстрела, а отсутствие прицела с независимой линией прицеливания сокращало скорострельность, поскольку орудие нужно было установить точно на линию прицеливания. Сама трёхдюймовка оказалась тяжёлой для конной артиллерии, но за первый год войны артиллерия кавалерии превратилась в обычную пехотную. Артиллерийские парки, служащие для подачи снарядов в действующую армию, не имели в 1914 году положенных 6 мастерских по снаряжению готовых боеприпасов, всего мастерских действовало две. Сама структура артиллерийских парков привела к перебоям в снабжении снарядами в первые два года войны. Уже в первые дни войны нарушилось расписание подачи парков со снарядами. Более того, снаряды распределялись поровну между фронтами, вне зависимости от степени активности боевых действий вплоть до 1915 года.
При переходе к позиционной войне в русской артиллерии произошли структурные изменения. Руководство над артиллерией перешло к старшим артиллерийским начальникам, вместо общевойсковых, что положительно сказалось на применении артиллерии, особенно в крупных операциях. Батареи начали сводиться в дивизионы. Первоначально некоторые старшие командиры располагали дивизионы не просто сосредоточенно, но и линейно, что упрощало вычисления для стрельбы, но затрудняло или отменяло ведение продольного (флангового) и перекрёстного огня. Также линейное расположение артиллерии помогало противнику быстро вычислять русские батареи. Хотя Наставление 1912 года и предполагало линейное сосредоточение по фронту, но Офицерская школа на практике допускала расположение батарей уступом или в две линии, а для горной артиллерии однолинейное расположения считалось просто нереальным.
Сопротивлялась Офицерская школа и пункту Устава 1912 года об оставлении части батарей в резерве, выполнение которого сокращало плотность огня. Ещё один пункт требовал весь огонь батарей в обороне сконцентрировать на наступающей пехоте и кавалерии, и только малой частью батарей в это время подавлять работающую артиллерию противника, что на практике оказалось весьма спорным. Но оставались проблемы на тактическом уровне, например, маскировка наблюдательного пункта являлась обязательной, в том числе по Наставлению 1912 года, но даже в конце войны нарушалась. Про маскировку от авиаразведки тоже часто забывали, особенно в связи с падением дисциплины после Февральской революции. Наконец, к 1917 году для прорыва сильно укреплённых позиций были созданы тяжёлые артиллерийские части особого назначения (ТАОН), но данная мера оказалась явно запоздалой. На фронте части ТАОН умудрялись делить тяжёлые дивизионы на батареи и оставлять последние в фронтовом и дивизионном подчинении.
В позиционный период войны, в мае 1916 года, в свет выходят Общие указания для борьбы за укреплённые полосы, но и они быстро устаревают, поскольку австро-венгерская армия перешла к системе нескольких линий обороны, отойдя от взглядов генерала Пфлянцера о неприступности первой оборонительной линии. Поэтому уже в июле и августе 1917 году во 2-й и 3-й части Наставления были введены уточнения и дополнения. В них внимание уделялось контрбатарейной борьбе, ложным переносам огня, огненному валу, заградительному огню и расходу боеприпасов на вышеперечисленные системы огня. Отрицательно Наставление относились к ведению ураганного огня, когда за короткое время батарея совершала максимальное количество выстрелов. Ночную стрельбу Наставление 1917 года считало не нужным делом, поэтому на фронтах сами разрабатывали схемы ведения огня ночью, поскольку в позиционной войне нельзя было дать противнику восстановить свои укрепления в ночное время.
Также для использования в войсках были рекомендованы брошюра подполковника В. Ф. Кирея «Выводы из применения артмасс» и указания генерала от инфантерии, помощника главкома Румынского фронта Д. Г. Щербачёва, изданные в июне 1917 года. Генерал Щербачёв много внимания уделяет переносу артиллерийского огня во время прорыва позиции противника на всю её глубину. Но у Щербачёва и Кирея в брошюрах очень мало уделяется внимания контрбатарейной борьбе. Мало места у подполковника Кирея отводится авиаразведке, отсутствует понятие стрельбы по цели без пристрелки и применения боеприпасов с ОВ, хотя во время Брусиловского прорыва, в котором подполковник принимал личное участие, химические боеприпасы с успехом применялись. Так же в его наставлении отсутствовала информация о системе применения бомбомётов, миномётов и траншейной, противоштурмовой артиллерии. Его предложения размещать батареи 107-милимметровых гаубиц прямо за окопами атакующей пехоты были весьма опасны, особенно в виду нехватки гаубиц данного калибра. В своей брошюре Кирей предлагал во время атаки на укреплённые позиции противника довести количество орудий до 66 на 1 км фронта, хотя в боях у Доброноуц Кирей в центре прорыва установил 159 орудий на 1,3 км фронта и блестяще взломал оборону. Справедливости ради следует отметить, что оборона противника взламывалась и при 42 орудиях на 1 км фронта, например, при Язловцах, и более меньшим количеством, вплоть до 9 орудий на 1 км, но все это исключения начала войны. Оборона противника росла вглубь и в конце войны достигала до 10 км на отдельных участках. Предусмотренные Киреем 2 суток для артподготовки при глубокоэшелонированной подготовке стали бессмысленными. Немцы уже в 1917 году на прорыв укреплённых полос отводили артиллерии несколько часов, при сосредоточении под Ригой 140 орудий и 500 бомбомётов на 1 км фронта.
В марте 1916 года ГАУ занялось разбором ситуации с использованием бомбомётов и миномётов. Первым делом было запрещено вносить изменения в орудия и боеприпасы. В мае 1916 года утвердили штаты бомбомётов на пехотный полк: всего 8 бомбомётов, 4 полковых и 4 от фронта. Пока до июля 1916 года шло формирование этих частей, бомбомёты и миномёты не применялись, и на складах их скопилось до 3000. Вместе с тем были выработаны желаемые технические характеристики для данных видов вооружения, появились наставления по их боевому применению.
Несмотря на все недостатки, русская артиллерия вступила в войну с боевым Наставлением, не уступающим основополагающим документам других армий, а в некотором отношении их опережающим. Подготовка артиллеристов, основанная на опыте русско-японской войны, была лучше, чем у противника в начале войны, связь и тактика были более совершенны в общевойсковом бою. После Февральской революции артиллерия осталась единственным родом войск, сохранявшим в своих рядах сносную дисциплину.
Автор - старший научный сотрудник музея Нижегородской региональной организации
ОГО ВФСО «Динамо» Радьков Андрей Георгиевич
Просмотров: 9663
statehistory.ru в ЖЖ:
