Как в конце декабря 1917 года в Петрограде издавалась оппозиционная солдатская газета
---
Состояние петроградского гарнизона к дням, предшествовавшим и последовавшим за
октябрьским переворотом представляется в следующем виде. Огромное большинство полков и воинских частей было совершенно деморализовано, и воинская дисциплина в них отсутствовала. Офицерство, после Корниловского дела взятое под особое подозрение солдатскими массами, было настроено пассивно-оппозиционно и к свергнутому Временному Правительству, и к демократии, и к Учредительному Собранию. В полках все партийные организации, кроме большевистских, распались, и условия отнюдь не благоприятствовали организации новых. Настроение солдат было достаточно определенно большевистствующее, но большевизм их был пассивный, и они были лишены каких-либо тенденций к активным вооруженным выступлениям. Вообще, как это подтверждали многие военные специалисты — реальная боевая величина петроградского гарнизона была ничтожна, и одного-двух полков, вполне преданных и боеспособных, было бы достаточно, чтобы держать в своем повиновении весь гарнизон. И тем не менее, на фоне общей пассивности, растерянности и распыленности все же солдатская масса Петрограда представляла определенную силу. Это была сила, проистекающая из бессилия противника, — сила толпы вооруженной, разнузданной и уверенной в своей безнаказанности.
Задачей военной комиссии было выделить из петроградского гарнизона те части, которые были наиболее боеспособны и в то же время наиболее антибольшевистски растроены. В первые же дни нашего пребывания в Петрограде, мои товарищи и я посетили большую часть воинских частей, расположенных в Петрограде. Кое-где мы устроили небольшие собрания с целью выяснить настроения солдат, но в большинстве случаев ограничивались беседами с комитетами и с группами солдат. Положение совершенно безнадежное было в Егерском полку, так же как и в Павловском, и в других. Более благоприятная ситуация намечалась в Измайловском полку, а также в ряде технических и артиллерийских частей. И лишь в трех частях мы нашли то, что искали, — сохранившуюся боеспособность, наличие известной дисциплины и не поддающийся сомнению антибольшевизм.
Это были полки Семеновский и Преображенский и броневой дивизион, расположенный в ротах Измайловского полка. Как полковой, так и ротные комитеты первых двух полков в большинстве своем состояли из лиц беспартийных, до настроенных резко и сознательно против большевиков. В полках было немалое число георгиевских кавалеров, раненых в германскую войну, а также недовольных большевистской разрухой. Отношение между командным составом, полковыми комитетами и солдатской массой было вполне дружелюбным.
Мы решили именно эти три части избрать как центр боевого антибольшевизма. Через наши как эсеровские, так и родственные фронтовые организации мы вызвали в экстренном порядке наиболее энергичный и боевой элемент. В продолжение декабря прибыло с фронта свыше 600 офицеров и солдат, которые были распределены между отдельными ротами Преображенского и Семеновского полков, причем большинство прибывших было направлено в Семеновский полк, а меньшинство, приблизительно, — в Преображенский. Некоторых из вызванных нам удалось провести в члены как ротных, так и полковых комитетов. Несколько человек специалистов, по преимуществу бывших студентов, мы пристроили в броневой дивизион.
Таким образом, в конце декабря мы в значительной мере увеличили как боеспособность, так и антибольшевизм вышеупомянутых частей.
Чтобы поднять настроение "наших" частей, а также и для того, чтобы создать в петроградском гарнизоне недоброжелательное к большевикам настроение, было решено издавать ежедневную солдатскую газету. История ее весьма любопытна и мало кому известна, кроме небольшого ряда заинтересованных лиц.
Газета была названа "Серая Шинель".
Издателем был коллектив солдат Преображенского и Семеновского полков. Точнее сказать, эти полки в их полном составе отвечали за издание этой газеты. Большую часть денег дали солдаты семеновцы. В редакционный коллектив вошли: вольноопределяющийся семеновец Б. Петров (расстрелянный большевиками при наступлении Юденича), вольноопределяющийся того же полка К. (по слухам) тоже расстрелянный большевиками), преображенец Г-ский и, наконец, я.
Первый номер газеты был составлен в тонах боевых, резко противо-большевистских, были помещены карикатуры на Ленина и красногвардейцев. Напечатанный в количестве 10.000 экземпляров, этот номер был распродан в два — три часа. Это были последние дни декабря, время, когда вся оппозиционная печать была задушена большевиками[в советском издании 1926 г. этих мемуаров дан такой комментарий к этому утверждению: Это утверждение совершенно не соответствует истине. В то время регулярно выходили не только эсеровские и меньшевистские, но даже многие буржуазные газеты. И эта оппозиционная печать почти безвозбранно занималась ожесточенной травлей большевиков и советского правительства. Как на самом деле обстояли дела с цензурой сразу после революции - читайте в нашем материале "Политика большевиков в отношении оппозиционной прессы в 1917-1918 гг."]. Появление газеты "Серая Шинель" вызвало переполох в Смольном и весьма резкую статью в «Петроградской Правде», в которой говорилось о подставных семеновцах, о том, что деньги даны буржуазией, и т. д. Второй номер, вышедший на другой день, имел не меньший успех в петроградском гарнизоне. Издать третьего номера не удалось. В два часа ночи, когда газета была только что сверстана, явился отряд красногвардейцев — дело происходило в типографии на Чернышевой площади — с ордером, подписанным Лениным о приостановке «Серой Шинели» и об аресте за контрреволюцию Б. Петрова и Б. Соколова.
Мы не сдались.
Собрали полковые комитеты обоих полков и решили защищать газету вооруженной силой.
2 января мы выпустили «Простреленную Серую Шинель». Газета была составлена в прежних резких тонах. В типографии с 10 час. вечера и до выхода газеты в свет дежурил вооруженный отряд преображенцев и семеновцев с двумя пулеметами.
В ту ночь большевики не явились. Видимо, Смольный боялся обострения конфликта с оппозиционно к нему настроенными полками. Но 2 января вечером Преображенский и семеновский полки посетил Крыленко. Он потребовал созыва общего собрания.
В продолжение часа он убеждал семеновцев отказаться от их симпатий к «буржуазии» и от издания столь вредной для дела «социальной революции» газеты «Серая Шинель».
Солдаты встретили и проводили весьма сухо Главковерха. Полковой комитет дипломатически ему обещал выполнить распоряжение Смольного. Несмотря на это обещание, и 3 и 4 января «Простреленная Серая Шинель» выходила беспрепятственно при все увеличивающемся тираже. Успеху газеты способствовал юмористический тон и насмешки, допущенные над лидерами большевизма и над красногвардейцами. 4 января ночью помещение типографии вновь было окружено небольшим отрядом красногвардейцев, но последние, узнав, что выход газеты защищают семеновцы, не решились приступить к решительным мерам и, потолкавшись у входных дверей, ушли, не выполнив поручения Смольного об аресте редакции.
Последний номер нашей газеты вышел 5 января. Он был посвящен всецело Учредительному Собранию и выяснял замыслы большевистского правительства. Это был последний номер, ибо 6 января произошло два события. Усиленный отряд матросов занял пред рассветом типографию, в которой печаталась газета, а накануне вечером полковые комитеты Семеновского и Преображенского полков отказались от дальнейшей поддержки газеты. О мотивах этого решения мне придется сказать немного дальше.
----
Далее Б. Соколов рассказывает о том, что защитниками Учредительного собрания, первое заседание которого должно было состояться 5 января, планировалась утром того же дня вооружённая демонстрация в его поддержку.
Вот как она, по описанию Б. Соколова планировалась:
---
Между военной комиссией и комитетом защиты было установлено единство действия и разработан общий план выступления 5 января. Этот план, детализированный до мельчайших подробностей, сводился к следующему:
Рабочие экспедиции заготовления гос. бумаг, настроенные особенно противо-большевистски (примечание издания 1926 г.: Рабочие экспедиции всегда отличались своей отсталостью и консервативностью, ибо царское правительство особенно тщательно подбирало «благонадежных» людей. В свое время экспедиция была оплотом зубатовских и гапоновских желтых организаций. Теперь она стала оплотом эсеровского «демократизма»), должны были собраться к определенному часу, если не ошибаюсь, к 8 часам утра на Фонтанке, против здания своей фабрики. Сюда же должны были быть направлены мобилизованные комитетом защиты в Нарвском и Коломенском районах силы. Всю эту группу лиц, которая по самому скромному расчету должна была достигнуть 8 —10 тысяч, предполагалось двинуть к помещению, занимаемому броневым дивизионом в одной из рот Измайловского полка. Броневой дивизион был вполне в наших руках, среди офицеров и солдат был произведен тщательный отбор, негодный элемент заранее был отпущен местным комитетом в отпуск. Состав комитета был пополнен некоторыми верными фронтовиками. Число броневых машин, годных к употреблению и способных принять участие в вооруженном выступлении, было восемь или девять.
Демонстрация рабочих экспедиции, пополненная столь внушительной силой, как девять броневых машин, должна была двинуться по Первой Роте к Технологическому Институту. Против последнего был назначен другой сборный пункт, куда должны были собраться окрестные обыватели, студенты технологи и рабочие Московской части.
Центральным пунктом, особенно важным для всего выступления 5 января, был Семеновский полк. Здесь в его казармах, рядом с Царскосельским вокзалом, должна была разыграться одна из главнейших историй этого дня. Предполагалось, что вся демонстрация подойдет к 10 часам утра к Семеновским казармам. Здесь к этому времени должны были быть я, Б. Петров и ряд других членов комиссии. С помощью полкового комитета полк должен был быть построен на площади. Он должен был присоединиться к демонстрации и ее возглавить. В те дни число солдат Семеновского запасного батальона считалось, если не изменяет мне память, до 4 тысяч человек. По мнению полкового комитета, в вооруженной демонстрации приняло бы участие не менее 3 тысяч человек, вооруженных и снабженных пулеметами. Все руководство этой части выступления возлагалось на военную комиссию.
С другой стороны, василеостровские группы демонстрантов, соединившись с выборгскими рабочими, которые частично предполагали принять участие в демонстрации, должны были подойти к казармам Преображенского полка. Если почему-либо им был бы прегражден доступ на Литейном проспекте и они не могли бы выйти к преображенцам, то считалось рациональным направить их по Владимирскому проспекту навстречу первой демонстрации.
Таким образом, даже при самых неблагоприятных условиях выступление должно было быть внушительным по своей силе и многолюдности. Весьма сомнительно, чтобы большевики решились бы преградить путь вооруженным демонстрантам. По частным сведениям, полученным В. К. [военного комитета], в случае устрашающих размеров демонстрации большевики склонялись к тому, чтобы 5 января прошло «прилично и мирно». И только впоследствии они предполагали вернуть утраченную позицию.
Конечно, трудно сказать с полной уверенностью, чем бы окончилось это вооруженное выступление, если бы оно состоялось.
--
Третьего января ЦК партии эсеров запретил вооружённое выступление. Демонстрация должна была состояться, но без оружия. Эсеры боялись столкновения с большевиками (демонстрация состоялась, но безоружная. Большевики для её разгона применили оружие, были жертвы среди демонстрантов).
Об этом решении нужно было сообщить солдатам Семёновского и Преображенского полков. Вот как Б. Соколов в своих мемуарах описывает это:
----
Борис Петров и я посетили полк, чтобы доложить его руководителям о том, что вооруженная демонстрация отменяется, и что их просят: «Притти на манифестацию безоружными, дабы не пролилась кровь».
Вторая половина предложения вызвала у них бурю негодования.
«Что вы, смеетесь что ли над нами, товарищи? Вы приглашаете нас на демонстрацию, но велите не брать с собой оружия. А большевики? Разве они малые дети? Ведь будут, небось, непременно стрелять в безоружных людей. Что же мы, разинув рты, должны будем им подставлять наши головы или же прикажете нам улепетывать тогда, как зайцам?»
Мы их успокаивали.
«Товарищи... Боязнь пролить народную кровь... Мы не имеем права вас втягивать в гражданскую войну... Наши вожди говорят...»
Но их было не легко успокоить.
«Да что вы, товарищи, в самом деле, смеетесь что ли над нами? Или шутки шутите?.. Мы не малые дети и, если бы пошли сражаться с большевиками, то делали бы это вполне сознательно... А кровь... Крови, может быть, и не пролилось бы, если бы мы вышли целым полком вооруженные»
Долго мы говорили с семеновцами, и чем больше мы говорили, тем становилось яснее, что отказ наш от вооруженного выступления воздвиг между ними и нами глухую стену взаимного непонимания.
«Интеллигенты... Мудрят, сами не зная что. Сейчас видно, что между ними нет людей военных».
И несмотря на продолжительные увещевания, в этот вечер семеновцы отказались отстаивать издававшуюся нами газету «Серая Шинель».
«Не к чему. Все равно ее прикроют. Одна только канитель».
Просмотров: 9553
statehistory.ru в ЖЖ:
